Но если бы все ужасы мира ограничивались лишь этим! Как легко, как славно было бы тогда жить! Увы, несчастному Огурцову было известно в сотни раз больше. Взять хотя бы транспорт. Самолеты падают в океаны. Троллейбусы горят, как спички. Если троллейбус не сгорел сегодня – значит, он сгорел вчера. Автобусы только притворяются, что у них есть маршрут и остановки. На самом деле они терпеливо ищут закрытый железнодорожный шлагбаум, чтобы снести его и заглохнуть. А метро? Воздух в нем полон тяжелейших инфекций. Эскалаторы, обрываясь, хватают зазевавшихся бедолаг зубчатыми колесами и затаскивают в лязгающую утробу. А маньяки-машинисты, устремляющиеся в тоннели с ухмылкой на устах и с защемленными пневматическими дверями пассажирами?
Грустно, очень грустно жилось на свете злосчастному Антону Огурцову. Не жилось ему, а обиталось. Даже вечером, падая в изнеможении на холостяцкую кровать, застеленную бесплатно выданными самому себе в рекламных целях антисептическими простынями, он не мог забыться спасительным сном. Огурцов лежал и вспоминал, что в подушках живут стрептококки, выпитый на ночь стакан чаю может вызвать рвоту, а тлеющий матрас способен удушить спящего человека за пять минут.
Среди ночи он просыпался в холодном поту. Ему мерещилось, что сорвало предохраняющий вентиль на трубе и квартира наполняется метаном. Кроме того, пакостный фальцетик регулярно нашептывал ему, что, по статистике, девяносто процентов людей умирают в постели.
Тот же неустанный фальцетик внушал Антону Огурцову бдительно относиться к своему здоровью.
В разное время сотрудник инофирмы подозревал у себя спондилоартрит, перитонит, пиодермию, гельминтоз, ирит, астигматизм, рак, лимфаденит, полиневрит, эндокардит, цирроз, трахеит, лепру и гингивит. То, что ни один из этих диагнозов не подтвердился, не ослабило его природной мнительности.
Не было ни одного крупного медицинского светила, к которому бы Огурцов не являлся на прием. Гомеопаты, вирусологи, дерматологи, аллергологи, бактериологи, гастроэнтерологи, терапевты, токсикологи и фтизиатры – все знали его в лицо. Всем им работник салфеточного фронта демонстрировал свой атлетический торс и настороженные глаза параноика. Отвязаться от перепуганного Огурцова, сгорающего от желания услышать правду, было невозможно. Он присасывался, как пиявка, и рыдал докторам в жилетки, умоляя: «Профессор, не обманывайте! Скажите правду, как бы жестока она ни была!»
Отчаявшись, врачи применяли последнее средство – посылали министра антибактериальных салфеток к своим коллегам, тоже маститым светилам, на которых у них имелся зуб. Врачи перебрасывались Огурцовым, как чугунной болванкой, спеша с его помощью подложить свинью недругу. В результате гистолог отсылал Антона к кардиологу, офтальмолог – к бальнеологу, а эндокринолог – к ортопеду.
На