Проверка потрясла даже видавших виды аудиторов. Больше половины ящиков дорогого шоколада, сигар, сигарет, конфет, кофе, дорогих сувенирных зажигалок были пусты. И втиснуты они умело были между немногими ещё не разграбленными заботливой Люсиной рукой.
Скандал случился искромётнейший. Люська, естественно, была уволена по позорнейшей статье за растрату, а дело передано в прокуратуру. Вслед за собой Люся потянула коллегу-сменщицу, которая ни ухом, ни рылом не была в этом деле, но пострадала за глупую свою доверчивость. За то, что почти год смотрела Люське в рот, верила ей, как маме родной, и во всём пыталась быть похожей на такую шикарную, удачливую и раскрепощённую Люсю. Но судьба недавней товарки мало интересовала преданную анафеме Люсю. Надо было выкарабкиваться, погашать недостачу и ждать суда.
Платить, правда, Люся должна была только половину. Вторая половина легла на плечи несчастной простофили-коллеги. Но и половину огромной суммы собрать было почти нереально.
Михаил побежал на поклон к матери, но генеральша сказала отчётливое:
– Нет! Пусть посадят эту курву подкалининградскую!
И так о многом не ставила в известность сына: ни о ночных шатаниях жены-хабалки в его отсутствие, ни о последнем, потрясшем её событии, когда ушлая невестка пыталась ночным привидением в поздний час протащить в свою комнату своего женатого любовника. Тогда генеральша в кромешной тьме и тишине выскользнула из своей комнаты в видавшем виде пеньюаре навстречу тайному гостю, и привидению пришлось рассеяться и уплыть.
Разговора об этом на утро не заводили, но степень накала между свекровью и невесткой достигла предела. Сейчас самое время было упрятать эту падаль за решётку. И, может, ещё возможно оторвать от неё внука и сына, спасти обоих, удачно женив Мишу на порядочной женщине, которая станет заодно и ласковой мачехой для мальчика.
Благополучно уйдя в очередной запой, Люся ничего предпринять уже не могла. Суетился Миша, хотел продать бесценные серьги, подаренные Люське матерью, но серьги оказались в закладе. Его это не поразило, внутренне он был уже готов ко многому в этой совместной жизни со своей Гуленькой.
Деньги всё-таки, с горем пополам, собрали по друзьям-товарищам. Помог старший брат Глеб, а легкомысленная Лялька, одна из самых симпатичных Михаилу подружек жены, даже прервала страховку на сыночка. Изрядно на этом потеряв, привезла уже протрезвевшей Люсе приличную сумму. Расчувствовавшаяся Люся клялась вернуть всё: и страховку, и проценты, которые потеряла Лялька, но Ляля со смущением сказала, что ничего такого в процентах ей не надо, только хорошо бы деньги получить назад в будущем году, когда пацана надо будет снаряжать в школу.
Лялька, действительно, жила не сладко, горбатилась