Бабушка устало поплелась к дверям, перекинув «взяточную» шубу через руку.
– А шубу оставь! – металлическим голосом скомандовала Шурочка.
– Эта ещё себе сто шуб вылежит, а мне уже не светит! Но учти, шубу я беру как компенсацию за мои нервы и позор твоей внучки! В наших взаимоотношениях это ничего не меняет!
Бабушка заявилась домой без шубы и без надежды на мирные переговоры.
И Ляля взялась за дело. Но поскольку с ней мама общаться отказалась на отрез, все переговоры шли через папу и бабушку.
В результате сложных и лихо закрученных комбинаций, Ляля через полгода въехала в квартиру своего детства на Воздухофлотском проспекте, папа с молодой женой аспиранткой жил в двухкомнатной квартире с высоченными потолками с лепниной, в центре, на Прорезной. А Александра Яковлевна прекрасно расположилась тоже в двухкомнатной, но на Чоколовке.
В своей новой старой квартире Ляля успокоилась душой, как-то отогрелась Витькиной безоглядной любовью. Стала мягче, и женственность её расцвела в полную силу. Подрастала Бэлочка, залюбленная и забалованная прабабкой и отчимом.
Бэлочка знала, что у неё есть папа, богатый папа, живёт во Франции, и когда Бэлочка вырастет, то обязательно уедет к нему навсегда. Никто ей этого «уедет навсегда» не обещал, она сама себе это придумала и обещала, и сама же в это поверила.
Ей даже казалось, что она помнит, как папа её носил на руках. А Витька! Что Витька? Витька хороший, добрый, конфеты покупает.
Бэлочка должна была уже идти в первый класс, когда от воспаления лёгких умерла бабушка-прабабушка. Дом осиротел сразу. Куда-то подевались борщи, вкусные пирожки, фаршированная рыба. Растаял уют.
Ляля целыми днями пропадала на работе в своей редакции. Вычитывала ляпы в чужих шедевральных произведениях! Вот тебе и журфак! Но Ляля с упорством маньяка каждое утро бежала в свою редакцию.
На плите оставляла трёхлитровую кастрюлю щей, и оставьте меня в покое! Ей было с Витей удобно, тепло и скучно. От этой скуки она и сбегала на свою Голгофу. Подальше от кастрюль и Бэлочкиных уроков. За успеваемостью дочери следил Виктор.
Витя недоумевал: зачем гробиться за гроши в редакции? Лучше бы домом занималась и ребёнком. Зарабатывал Витя неплохо.
Он бесконечно, как легендарный отец Фёдор жил в каких-либо начинаниях. Но если и случались в его бизнесе удачи, то все они были какими-то однобокими, какими-то не надёжными. Он был вообще со слегка сдвинутой точкой сборки. Но на хлеб с маслом, да ещё и с колбаской сверху хватало.
Надо отдать ему должное – он никогда не разевал рот на жирный Лялин каравай не только с маслом, но и с икрой. Его девочки были одеты и обуты темнокожим другом нашей страны, у Лялечки водились серьёзные деньги, но Витя не злился и не завидовал.
Он принимал жизнь с Лялей такой, какой она выстраивалась. Единственное, о чём он просил Лялю так это бросить неперспективную работу,