– Очнулся! – радостно воскликнул узкоглазый. – Ну, висельник, отвечай, за что тебя?
Он говорил совершенно без акцента, его произношение ничем не отличалось от выговора Артема или Сухого. Это было очень странно – слышать чистую русскую речь от такого необычного создания. Артем не мог отделаться от ощущения, что это какой-то фарс и узкоглазый просто открывает рот, а говорит за него бородатый мужик или мужчина в кожанке.
– Офицера их… застрелил, – нехотя признался он.
– Вот это ты молодец! Это по-нашенски! Так их! – восторженно одобрил скуластый, и здоровый темнокожий парень, сидевший впереди, обернулся на Артема и уважительно приподнял брови. Артему подумалось, что уж этот-то точно коверкает слова.
– Значит, мы не зря устроили такой бардак, – широко улыбнулся он и тоже безупречно произнес, так что Артем вконец запутался и не знал уже, что думать.
– Как звать-то, герой? – глянул на него кожаный красавец, и Артем представился.
– Я – товарищ Русаков. Это вот – товарищ Банзай, – указал кожаный на узкоглазого. – Это товарищ Максим, – темнокожий опять осклабился, – а это товарищ Федор.
До собаки дело дошло в последнюю очередь. Артем ничуть не удивился бы, если бы ее тоже представили «товарищем». Но собака звалась просто Карацюпа. Артем по очереди пожал сильную сухую руку товарища Русакова, узкую крепкую ладонь товарища Банзая, черную лопату товарища Максима и мясистую кисть товарища Федора, честно стараясь запомнить все эти имена, особенно труднопроизносимое Карацюпа. Впрочем, вскоре выяснилось, что называли они все друг друга не совсем так. К главному обращались «товарищ комиссар», темнокожего называли через раз то Максимкой, то Лумумбой, узкоглазого просто – Банзаем, а бородатого в ушанке – дядей Федором.
– Добро пожаловать в Первую интернациональную красную боевую имени товарища Эрнесто Че Гевары бригаду Московского метрополитена! – торжественно заключил товарищ Русаков.
Артем поблагодарил его и примолк, озираясь по сторонам. Название было очень длинным, конец его вообще слипся во что-то невнятное – красный цвет на Артема с некоторых пор действовал как на быка, а слово «бригада» вызывало неприятные ассоциации с Женькиными рассказами о бандитском беспределе где-то на Шаболовской. Больше всего его интриговала физиономия на трепещущем на ветру полотне, и он застенчиво поинтересовался:
– А это кто у вас на флаге? – в самый последний момент чуть не ляпнув «на тряпочке».
– А это, брат, и есть Че Гевара, – объяснил ему Банзай.
– Какая чегевара? – не понял Артем, но по налившимся кровью глазам товарища Русакова и издевательской усмешке Максимки сообразил, что сглупил.
– Товарищ. Эрнесто. Че. Гевара, – раздельно отчеканил комиссар. – Великий. Кубинский. Революционер.
Сейчас