Но прогулка к морю таила опасность. До того, как выйти к тайной тропинке, затерявшейся в траве, нужно было преодолеть мрачный, темный дом. Первый раз, когда я бежал на пляж, я его не заметил, потому что очень спешил и смотрел прямо перед собой. Увидел этот дом, когда возвращался назад. Увидел и остановился, и долго не мог заставить себя двинуться дальше. У окна стоял страшный великан в черной широкополой шляпе и смотрел на меня с таким видом, будто ни за что не пропустит мимо своего дома, и качал головой. Позже, много позже, в четвертое или даже пятое свое путешествие в этот город, я понял, что никакой это не великан, а простой манекен, и дом – просто мастерская портного, ну, такого, как из сказки о храбром портняжке. Дом перестал казаться темным и жутким – вполне обыкновенный старый дом. А черная шляпа, надетая на манекен, мне даже понравилась, я подумал, что когда-нибудь куплю себе такую же.
Я не знал тогда, в какой стране находится этот город, я и потом догадался случайно, да и то… Нет, не был я уверен и тогда, хоть и все так совпало. До сегодняшнего дня и знал, и не знал. До встречи с Винченцо, а потом до того, как окончательно не рассвело, все надеялся, что это не Италия. Потому что…
Потому что тогда еще один мой сон, который я хочу забыть, забыть, окажется вещим.
Море… Ну да. Я и сейчас не прочь оказаться на пляже. Мой щенок, конечно, так и не вырос во взрослую собаку. Даже сейчас хочу оказаться, хотя море – это было первое, что я сумел изжить. Первые путешествия непременно заканчивались на пляже, да я и по городу-то бродил сначала, чтобы выйти к морю. Дома и улицы отошли на второй план, как только я увидел фотографию с морем, и стали скорее предлогом. Это потом я их полюбил по-настоящему, может быть, через год. Это потом, через много-много лет, переселил всех героев своих книг на улицы города – чаще всего они выводили их к удаче, к счастливому концу. А в шесть лет море меня просто зачаровало. Мой город связывался главным образом с ним, я так долго бродил по пляжу, так много плескался в воде, что казалось, даже кожа и волосы мои просолились. А однажды мама сказала:
– Когда только ты успел загореть, ведь лето только началось?
Не знала она, ничего она не знала. Я засмеялся и убежал в свою комнату, в свой город, к морю.
Все изменилось, когда я забрел в эту рыбацкую хижину. Раньше я здесь никогда не был, потому что не заходил так далеко. День был жарким, я долго шел по берегу, мне захотелось пить, и щенку моему тоже, он даже поскуливал от жажды. Я постучался в дверь хижины, мне никто не ответил, постучал снова, погромче – и тут дверь сама собой открылась, из хижины повеяло такой затхлой, такой гнилой, мертвой сыростью, что меня замутило. И стало холодно и отчего-то жутко.