Боцман Шабалин вылез следом, разулся, пососал пустую трубку и подошел к Ульяну. Тот дышал ровно.
По названию «старообрядцы» – это значит старые, как старый хлам людской, бесы щуплые и верткие. Невельской выбрал из них трех братьев и парня – их племянника. Подобрались удалые, свежие – кровь с молоком. Ульян широк в костях, ладони большие, пальцы толстые, хваткие. Фал или шкот потянет в любой ветер легко. Какое дело ему ни поручалось – выполнял старательно, обучался с усердием. Староверы все делали на судне хорошо. Пропойц среди них незаметно. Чарку не ждали…
Все погибли, кроме Ульяна. Двух братьев сразу убило бомбой. Видно, Ульян не мог и сейчас опомниться. У них семьи крепкие, за своих стоят, а тут никого у него не осталось.
Шабалин сел на корточки. Курить хотелось до смерти. В мокрой одежде без работы зябнешь.
После того как вражескими ядрами бот был разбит и сразу стал тонуть, оставшиеся в живых кинулись в воду, и тут же волны разъединили всех. Страшно стало море, когда берег далеко. Шабалин успел ящик с инструментами забросить в шлюпку. Плавали вокруг нее с Ульяном долго, не могли перекинуться через борт из-за зыби.
Там, где кончался песок, смываемый волнами, росли хвощи. Дальше зеленел кустарник, а за ним здешний богатый, цветущий лес. Туда волна не достигала никогда.
За сопкой тут, неподалеку, бухты, живут удэ. У них остался погостить наш проводник Кя.
Из бухты Уня[25] вышли вчера, чтобы идти в бухту Посьета. Тунсянка Кя остался в стойбище Вайдя.
Вчера не могли выйти из пролива, заштилели и пристали к огромному острову в больших горах, который закрывал вход в бухту Уня. Сегодня боцман Шабалин решил продолжать плавание. Попутный ветер вынес бот из пролива и помчал через перемежавшиеся полосы тумана. Шабалин смело забирал мористей, чтобы пересечь большой залив. Сразу встретились, но не с китобоем, как бывало, а с неприятельским «конвертом».
Теперь нечего и думать возвращаться в Уня сушей.
В бухте Безымянной придется ночевать. Но как? Заедят комары и мокрец.
Сушились. Ловили рыбу, избивая ее в речке палками. Кремень и огниво Ульян сберег на груди в кожаном мешке. На суше Ульян – как Иван на море.
Ульян долго молился вечером о спасении душ братьев своих Андрея и Иоанна и племянника Иосифа.
Улеглись между костров из гнилушек.
Шабалин не уверен, что завтра по сухому пути удастся добраться до бухты Уня. Подумал: «А что, если погибнем? Крест можно заготовить самим, еще пока живые».
«Здесь погибли за Русь и царя смолоду
Военного флота моряк и товарищ его кержак с голоду.
Боцман с медалью Шабалин
и старообрядец Ульян Басаргин».
Он хотел бы мысленно продолжать надпись на кресте, думал, как вырезать, что по-разному верили в высшее божество, но примирились в ничтожестве… Шабалин решил, что надо спать и вообще лучше не умирать, чем сочинять стихи на свой памятник, тем более что рифма не подбиралась.
Мокрец