Хорошо хоть Настя поехала на этот свой трехдневный бухгалтерский семинар. Сейчас пришлось бы поить лекарствами не только сына, но и жену. А учитывая, что ее последняя кардиограмма ни к черту не годится… Лешку нужно будет предупредить, чтобы матери ни полслова. Он умный, он поймет.
А этих поганцев он отыщет, и лично, своими руками… Виктор Михайлович усмехнулся, с сомнением глянув на свои руки. С его ростом метр семьдесят, весом пятьдесят пять кило, ранней лысиной и язвенной болезнью – и впрямь сомнительно. Судя по Лешкиным словам, поганцы уже вполне сформировались, лет по пятнадцать, не меньше. Как раз подходящие силы, чтобы втроем издеваться над десятилетним мальчишкой.
Он с силой сжал челюсти. Нет, конечно, не сам. Найдутся и другие, более приспособленные к тому руки. Виктор Михайлович еще не решил, пустить ли дело по официальным каналам, или задействовать ребят-оперативников. Те, разумеется, с радостью возьмутся, но все-таки это породит тенденцию… опасную тенденцию.
Чайник засвистел, зафыркал и разразился в пространство плотной, клубящейся струей пара. Виктор Михайлович выключил газ, ополоснул заварочный чайник, плеснул внутрь кипятку – прогреть. Привычные манипуляции успокаивали.
Стараясь не шуметь, он подобрался к комнате сына, аккуратно приоткрыл дверь. Слабый ветерок, вливаясь в раскрытое окно, чуть шевелил занавеску, невидимыми пальцами гладил листья герани на подоконнике, развешанные по стенам рисунки, колыхал края брошенной на спинку стула одежды.
Лешка спал, разметавшись по кровати, обхватив руками подушку. Одеяло почти сползло на пол, худенькие лопатки под майкой вздрагивали.
Виктор Михайлович минуту постоял рядом, сдерживая дыхание и еще что-то – вязкое, мутное, поднимающееся со дна. При мысли о том, что подонки собирались сделать с его сыном, в груди разрасталась гулкая пустота, и он всё сильнее стискивал пальцы. Потом поправил одеяло, осторожно укрыл Лешку и на цыпочках вышел, затворив за собой дверь.
Ну что ж, пора действовать.
На кухне он подтянул к себе старый, многократно роняемый телефонный аппарат и принялся накручивать диск.
– День добрый! Будьте добры майора Дронина. Что? Это Петрушко его беспокоит. Нет, девушка, никаких шуток. Не Петрушка, а Петрушко. “О” на конце. Виктор Михайлович Петрушко. Николай знает. Девушка, я, конечно, могу перезвонить и позже, но вот у вас будут неприятности. Да? Неужели? А вы все-таки по селектору доложите, так лучше будет.
Он перевел дыхание, пока в трубке висела ватная пауза.
– Ну вот видите, девушка. Что? Нет, все в порядке, работайте. Привет, Коля! Я гляжу, за такими девочками ты как за каменной стеной. Вашему министру, наверное, дозвониться легче. Нет, зачем же по мобильному, деньги жечь? Как жизнь, Коля? Трудишься?