– А куда посольство пойдет? – Спросил вдруг М. Уолт.
– В страну, за звездными туманами.
– К Макди, значит, – глаза М. Уолта сощурились.
– Ты все понял? – Комер-сан хитро на него посмотрел.
– Теперь да. – Ответил М. Уолт и взглянул на Донда.
Тот чуть заметно головой кивнул. Никто не заметил. Один Седобород видел.
Пока мужики дело обсуждали, Гадина в кладовой Седоборода порылась и нехитрый ужин на стол собрала. Ветчина холодная, зелень всякая, пару курей жареных и чашка икры осетровой – гостинец от купцов итайских. Гоблин бочонок пива выставил. Но больше всего раздразнил аппетит у собравшихся хлеб посадский. Как только разломила Гадина каравай в обхват величиной, поплыл по избе аромат пшеничный. К хлебу белому достала она из-под лавки горшок меда лесного. Тут всех голод дикий схватил. Набросились все на еду, а когда заморили голод, стали вкушать с удовольствием. Даже Комер-сан, избалованный кухней изысканной, и Зуб, на веку своем разносолов повидавший, и те хлеб посадский с удовольствием уминали. Гоблин сперва на ветчину набросился. А когда обглодал окорок огромный, икоту задавил кружкой пива, тоже хлеб с медом есть стал. Ел, крошки ронял да приговаривал:
– Хлеб белый, мед лесной, буду я теперь большой… ммм… Дикий мед, пшеницы дух, буду есть теперь за двух…
– За троих все уминаешь! – Усмехнулся Яром, облизывая с пальцев мед прозрачный.
– А тебе жалко, да? – Обиделся СэрТумак.
Гадина подала ему еще хлеба, и обида Сэра Тумака растаяла. Облил он ломоть медком и улыбнулся ей.
Всем богат был Посад, славой торговой известен, а теперь и славой военной. Всяким товаром похвастать мог. Своего – склады трещат, чужого – тысячи возов под навесами стоят. И чего только здесь нет! А чего нет, не беда, купцам слово молви, пройдет время и появится.
Да, известен Посад. И не малую толику в известности той составляет слава хлеба Посадского. Ароматный, нежный, сам во рту тает. А если его медком полить да молочком парным запить – тут кто хочешь голову потеряет. Изысков в Посаде всегда хватало всяких и на любой вкус. Кто хочет осетра – пожалуйста, крабов заморских – бери корзинами, фрукты, овощи – всего вдоволь. Из разных земель товар такой шел. А вот хлеб и мед были свои, посадские. Были свои, а стали известны во многих землях дальних…
Глава 3
Яром взялся за дело со всем рвением, на которое была способна его деятельная натура. То есть, с ленцой. Вызвал Пустолоба и, поедая картошку с маслом мятую, велел ему:
– Ты вот что… ммм… собери дружинников статных.
– Соберу, обязательно соберу. Не изволите беспокоиться.
– Ага. Вот после обеда и собери… ммм. Всё понял? Ступай.
Пустолоб, пятясь, вышел из избы воеводы и опрометью бросился в слободу дружинную.
В час положенный, послеобеденный, когда любой уважающий себя военачальник предаётся воспоминаниям о битвах минувших, смежив