Чтобы мог их отец похвалить.
Один – красивый, сильный, молодой
И как художника его весь мир уж знал.
Инвалидом родился второй
И еле – еле кисть в руках держал.
И в день рождения отца
Брат старший время не терял,
Умелою рукой творца
Тяп – ляп – картину написал.
Потом с друзьями он ушел гулять
Второму брату криво усмехнувшись
Попробуй ну хоть что – то накалякать!
Посмотрим, чей рисунок будет лучше!
В смиреньи время проводил
Перед мольбертом младший брат.
С трудом он кистию водил,
И уж затее был не рад.
Пршел весь день в стараньях тяжких,
Измучился малыш, устал,
Но появилась на бумажке
То, что так долго рисовал…
Когда же вечером собрались
Отца поздравить с днем рожденья,
То братья радостно подали
Отцу свои произведенья.
Картина старшего прекрасна:
Там лес, весна и снег там тает…
– Трудился ты, мой сын. Напрасно —
– чего – то все же не хватает.
И, осмотрев картину вновь, —
Она почти казалась явью,
– Но где ж твоя, сынок, любовь? —
Спросил отец его с печалью.
Листочек младшего взял сына,
Хотя тот показать стеснялся.
Он долго рисовал картину.
Но у него не получалось…
Средь размазни и ярких пятен
Отец, вглядевшись, рассмотрел
Огромное, большое сердце,
И в нем огонь любви горел.
И тот огонь был явно жарок,
И, обняв сына, он сказал:
Какой прекраснейший подарок
Мне мальчик мой нарисовал!
Ушел, обидевшись брат старший,
Он до сих пор не смог понять:
Что в этой размазне ужасной
Его отец смог увидать?
Научился ль любить?
Там, у Господа, в объятьях Любви,
Глядя прямо в глаза Иисуса
Вспомнил ты о Голгофской крови,
В жизнь земную потом обернулся,
Что оставил ты там далеко – далеко
Как жизнь прожил свою ты земную,
Почему же в глаза так смотреть не легко,
И так стыдно, когда Бог целует?
И один лишь вопрос: Быть тут или не быть
Продолжает вслух неба звучать:
Научился ли сын мой любимый любить?
Научился ли сын мой прощать?
А в глазах у Христа облик твой отразился,
И себя ты уж не узнаешь,
Рядом с Ним в Его образ преобразился,
Почему ж горько ты слезы льешь?
Что ответить,