«Чёрт. Проклятье. Putain moron. Сукин ты сын!»
Сообразив, что я только что попытался сделать, отдёрнул руку и впился зубами в губы. Не помогло. Зажмурился и саданул о кафель ладонью.
– Саш, ты что? – Распахнув дверь ванной, на меня вопросительно уставилась Лиза.
– Ничего… Пошли спать, – избегая смотреть на неё, я выключил воду. Не вытираясь, выбрался из ванной и прошёл мимо неё, не забыв прихватить с собой полотенце.
И вот теперь я, мысленно чертыхаясь, сидел в своём кресле и размышлял о том, что я – идиот, сродни мазохисту. Думаете, зачем я предложил «балерине» эту совместную поездку? Чтобы переспать с ней в Праге? Чёрта с два! Я действительно не мог оставить её здесь. Почему? Да потому что за три дня Павлова «достала» меня и почти прибрала к рукам Шевелёва. И мне совсем не улыбалось узнать, за сколько дней она очарует весь мой департамент. Ещё бы: пара таких красных юбок – и в ноги к ней упадут и Алтухов, и Фёдоров, и остальные двадцать шесть моих обормотов.
Подумав о превратностях судьбы, заставляющей меня выбирать между тем, что я должен делать, и тем, что я делать хочу (будь моя воля – «балерина» уже вылетела бы на улицу!), потянулся к АТС и нажал кнопку с цифрой «1».
– Да, Саша, я тебя слушаю, – прозвенел в динамике сочный голос Тарасова.
– Вячеслав Андреевич, свободны? – поморщился я (ненавижу, когда Тарасов называет меня по имени).
– Для тебя я свободен всегда, – подчеркнуто корректно произнёс генеральный.
– Тогда я сейчас зайду.
– Давай, я тебя жду.
Бросив трубку, я отправился в западное крыло – туда, где был запертый кабинет хозяина и царские хоромы нашего генерального. Пройдя ресепшен, кивнул Наде (работала эта девочка у Тарасова, но, кажется, была совсем не против пойти под меня) и без стука толкнул дверь. Невольно хмыкнул, обозревая желтые стены, плотно увешанные разноцветными грамотами, яркими сертификатами, вымпелами, полками с бесконечными сувенирами и фотографиями Тарасова в окружении власть имущих; шкаф, уставленный дорогим алкогольным барахлом (ничего не напоминает?). Наконец, уперся взглядом в узкую переносицу Тарасова. Вячеславу Андреевичу надо отдать должное: зная, что я его откровенно недолюбливаю, он при виде меня расцвел добросердечной улыбкой:
– Привет, привет, Саша! Давно ты ко мне не заходил…
«А я вообще бы к тебе не заходил», – мрачно подумал я, разглядывая Тарасова, с трудом вынимающего из кресла своё располневшее тело. Выбравшись из промежутка, образованного