– Пей. Я-то думал, что определенная порода людей осталась в средневековье, если не в истории древнего мира.
– Какая именно?
– Скромные, ответственные и одновременно молодые люди. Нескромных-то с безответственными и у старших полным-полно. Тебя что, родители перевели на самоокупаемость?
– Нет у меня родителей.
– Как нет? – машинально спросил Семен.
Глаза у парня очень недобро сверкнули.
– Мужик! Могила на кладбище. Свидетельства о смерти дома у бабки. Желаешь для проверки к бабусе в гости сходить или просто на сон грядущий по кладбищу на могилку прогуляться?
После этого наступило неловкое полуминутное молчание. Задача, которая заинтересовала Семена, решилась сама собой, но удовлетворение от такого решения совсем не чувствовалось. Он поймал проносящуюся мимо официантку:
– Два Гинесса и двойную порцию гренок
Сергей попытался было отнекаться от угощения, но, в основном, для очистки совести. Бармен, видимо, тоже прислушивался к ним, после речи парня, звучавшей громче обычного – заказанное было поднесено им меньше, чем за две минуты. Моркофьев, улыбаясь про себя, смотрел, как юноша просто сметал гренки с тарелки и, само собой, не был расположен к общению. После паузы, вызванной недолгим ожиданием, питьем и закусыванием разговор возобновился.
– Да, парень, я такое выражение лица и взгляд видел только у людей вдвое старше тебя и не понял, что к чему – извини.
– Так вы над этим так глубоко думали, пока мне пиво не принесли?
– До того, как ты его заказал – нет, а потом… Вообще, у тебя глаза изрядно побитого жизнью сорокалетнего человека на лице вдвое моложе, что не естественно, поэтому и заметно. Кстати – Семен
Последовало энергичное рукопожатие
– Сергей. Это сильно бросается в глаза?
– Да нет, хотя понимающие люди это замечают. Не исключено, что к таковым понимающим и ты сам относишься. С чего это ты взял, что я над чем-то задумался?
– Ну это ведь так? Вообще-то, когда человек опирает подбородок на кулак, прямо как известная статуя, это не заметить сложно.
Семен беззвучно расхохотался.
– Вон оно что! Пожалуй, задавать встречный вопрос о том, было ли это заметно, не стоит.
– Действительно, нет. А над чем думали-то, если не секрет?
– Да как тебе сказать… Не знаю, поймешь ли ты, но не исключено, что если я не решу эту проблему, то глаза мои со временем станут такими же, как у тебя. Хотя тут ты вряд ли поможешь…
– Попробую хотя бы понять. Если сумею.
Семен на минутку призадумался. Следовало, если и говорить правду, то не выдать при этом того, чем именно он занимался. После обдумывания он начал объяснять, стараясь выверять каждую фразу.
– Я работал над одной математической проблемой около двадцати пяти лет.
– Сурово!
– Да