И снова чувство голода напомнило Савелию Петровичу о домашнем ужине, который пустил свой аромат по всей квартире, и так тоскливо стало его желудку. Раиса Максимовна обещала ему сегодня домашнюю лапшу, сваренную в бульоне из домашней ароматной курочки, с душистым перцем и лавровым листочком… ммм… сваренной до такой степени, что мясо само отстает от косточки, такое сладкое сочное. Как же он сейчас мечтал о ней. И в один миг его желудок так скрутил, что мужчина понял: надо что-то предпринимать. В противном случае голодный обморок не миновать. Выглянув в коридор, сотрудник НБР подозвал официанта, попросив принести ему чёрный сладкий чай.
– Попрошу простить меня, Леди, просто я не планировал так допоздна работать. А шо-то получается, шо я ещё надолго тут застрял. Моя супруга сегодня такой ужин мне приготовила, а я, – он грустно взглянул на Наталию Романову, – здесь сейчас с вами разговариваю. Эх…, курочка моя с лапшичкой, – на секунду замечтался старший следователь. – Вы уж меня простите, – улыбаясь, промолвил он, – продолжайте, голубушка, – закрыл дверь в кабинет и присел на стул, возле огромного деревянного овального стола.
Женщина же сидела в центре, во главе стола на мягком темно – зеленом кресле из кожи питона, сделанном под заказ лично для Рафаила Борисовича.
Напротив неё, на другом конце стола, примостился помощник следователя. Молодой высокий кудрявый паренек, Костя, которого старший следователь взял с собой в НБР. Он записывал допрос под протокол. Одним из условий перехода в новую структуру и стал Константин. Ради него, Савелий Петрович рискнул податься в новоиспеченную структуру.
Помощник следователя располагался за столом не случайно. Это сделать ему приказал наставник ещё прежде, чем начинать допрос. По мнению следователя, это самая лучшая схема расположения при работе с подозреваемым. Он усаживает человека в центральное место, тем самым бросая на него ответственность за весь стол, и даже не имеет значения, что в комнате почти никого нет. Подозреваемому становится неуютно и не комфортно, притом, что в этот момент он может находиться в самом шикарном и самом удобном кресле. Он чувствует на себе тяжесть ответственности, как главы стола, и не может сосредоточиться на своих показаниях, или, по крайней мере, ложь в такой ситуации сочинять, пересказывать гораздо сложнее. А сам старый следователь, садится сбоку, чтоб не давить на собеседника, получая при этом предрасположение к себе. Таким образом,