Корона за холодное серебро. Алекс Маршалл

Марото притворялся, что ему плевать с высокой башни на то, что пижоны, когда он рядом, перешептываются, показывают на него пальцем и хихикают, но теперь глумливая нотка в их внимании резала слух сильнее. Он был не только игрушкой богатой девчонки, он сделался предметом насмешек хилого лордика, изюминкой шуток второго сына, потехой для зир. Он стал не просто животным, но дрессированным зверем вроде циркового медведя, наученного выклянчивать завтрак. Когда толпы зрителей дразнили этих несчастных существ, мечтали ли те оказаться в какой-нибудь глубокой темной берлоге в Черных Каскадах, подальше от ярких огней и жестокого любопытства? Мечтали ли, чтобы их когти и подпиленные зубы вновь стали острыми, а цепь на шее разорвалась? Мечтали ли звери отомстить поработителям так же, как могли мечтать об этом варвары и уж наверняка грезили страннорожденные? Эти последние были скоры на восстание против своих мучителей – уж Марото знал.

      – Хо, к нам скачет роскошный жеребец!

      Перевалило за полночь – прошло уже несколько дней после события, которое он в мыслях стал называть своим позором, – и Марото уехал на своем дромадере в голову каравана, надеясь, что капитан Джиллелэнд и его ребята окажутся лучшей компанией, чем поганцы-богатеи. Что ж, по-видимому – нет. Насмешка исходила от самого капитана, а дюжина других – кавалерессы, наемники, телохранители – расхохотались над шуткой своего предводителя. В отличие от безымянных мелких дворян, не оставлявших в памяти Марото никакого следа, некоторых из нанятых бойцов он знал хотя бы понаслышке, и по их одобрительному ворчанию понимал, что его собственная достойная баллад история также известна им.

      А теперь и они потешались над Марото:

      – Нашел чудесные пещеры, где нам можно поживиться, жеребчик?

      Маловероятно, что он когда-нибудь снова попадет в фавор к аристократам. Они платили ему за приключение, какого бы демона это ни значило, а Марото не смог обеспечить им ничего из ожидаемого: ни удачи, ни славы, ни азарта – только убийственную жару и невзрачный ландшафт. Уже плохо, но он еще больше отвратил от себя остальных, выделив из всех тапаи Пурну, угракарийку, сначала персональной охотой на богуану, а после – сексуальной интригой.

      – Молчалив, как истинный конь, а?

      Тем не менее еще было время наладить отношения с этими громилами: проявить силу духа и посмеяться над собой. Отшутиться. Пока мир не изменился до неузнаваемости, нет никакого позора в том, чтобы трахнуть симпатичную юную аристократку. Пожалуй, это бы даже очеловечило его в глазах молодчиков, низвело бы легенду до их уровня, сделало его одним из них. Как давно он в последний раз ездил бок о бок с крепкими воинами, считающими его не лучшим, а равным – или, куда чаще в эти годы, хуже их? Марото выпрямился в седле дромадера, окидывая тяжеловооруженный эскорт каменным взором.

      – Теперь-то я понимаю, почему его наняли: после того как он трахнул всю Багряную империю, они решили, что он лучшая шлюшка на всей Звезде!

      Вот только – и весьма важное «только» – трахать