Европа. Борьба за господство. Брендан Симмс

дискуссии стимулировались техническим нововведением – изобретением Иоганнесом Гутенбергом в середине пятидесятых годов пятнадцатого столетия печатного станка. Развитие гуманизма во времена Возрождения привело к появлению протонационалистической публичной сферы. Эти настроения зарождались на фоне упадка имперского государства и потери значимости Германии на европейской политической сцене. Немцы мнили себя наследниками Римской империи, в которой, как они полагали, были главным, пусть и не единственным, народом; они прекрасно понимали, что империю также населяли славяне и романцы (валлоны). Этот имперский патриотизм и национализм подпитывался военной угрозой с запада – посягательствами на германские земли со стороны Франции и Бургундии – и с юго-востока, где бесчинствовали венгры и турки.[94] Кроме того, национализм проявлялся в стремлении участвовать в деятельности имперских государственных органов и в призывах гуманистов, таких, как Иоганн Авентин, прилагать больше усилий к защите «германских свобод» от деспотизма Франции и прочих «хищников».[95] Раздавались требования покончить с коррупцией в германской церкви и остановить повсеместное беззаконие, что рассматривалось не просто как наведение социального порядка, а как внутреннее противодействие внешней агрессии. Словом, в постаревшей Священной Римской империи жизнь продолжалась.[96]

      Внешняя политика европейских стран определяла политику придворную и порою даже приводила к падению и смене династий. Обстоятельства варьировались от страны к стране, но к началу семнадцатого столетия общую озабоченность вызывала именно обстановка в Священной Римской империи. По всему континенту неудачи (реальные или мнимые) Германии в Тридцатилетней войне вели к политическим изменениям. В 1618 году Франсиско Гомес да Сандоваль герцог Лерма, испанский министр и фаворит короля, лишился власти в Мадриде вследствие того, что не сумел защитить испанские интересы в Европе, и особенно в Священной Римской империи.[97] Его преемник Суньига снискал уважение своими достижениями там и умер обласканный королем в 1622 году; его место занял Оливарес, которого критиковали за увеличение расходов на реализацию испанской большой стратегии, прежде всего в Священной Римской империи. Аналогично в Париже французский министр Шарль д’Альбер герцог Люинь потерял влияние при дворе из-за провала своей немецкой стратегии,[98] как и «наследовавший» ему герцог Шарль Вьевиль. А вот кардинал Ришелье воспользовался своими успехами на этом поприще и тем самым возвысился при дворе.

      В Англии внешняя политика привела, пожалуй, к наибольшим внутренним потрясениям. После того как в начале Тридцатилетней войны австро-испанский имперский союз «поглотил» Германию, английский парламент и население открыто выступили против короны.[99] Для оппонентов Стюартов Богемский конфликт происходил вовсе не в далекой стране и вовсе не между народами, о которых в Англии ничего не знали. В 1620