– Бли-ин, Славон, налей граммульку, – ныл Мишака. – Трубы ж горят, аж не могу-у.
– Да ты офигел, Мишака, – возмутился товарищ. – Еще начальства полно. Запалиться решил? Сейчас не старые времена. Выкинут с работы на раз.
– Да мне же чуток совсем. Подлечиться только.
– Да пошел ты… Потерпи чуток. Начальство рассосется, Николаич куда-нибудь спать зашкерится, тогда и отведем душу. А Санька, в случае чего, шумнет по рации. Шумнешь, Санек?
– Да шумну, – потягиваясь и зевая, ответил дежурный сварщик. – Куда от вас, алкашей, денешься? Лишь бы только нынче никаких авралов не случилось.
– Я знал, что ты, Санек, настоящий друг, – хлопнул парня по плечу Славон. – Я вообще вас, непьющих, уважаю. Слышь, Мишака, надо не забыть выпить за здоровье всех непьющих, и за Санька в частности. Понял, не?
Душа страждущего Мишаки получила свое только через полтора часа. Сменное начальство закончило обход владений, операторы передали заявки на устранение разных мелких неисправностей, которые легко можно было проигнорировать, сославшись на более серьезные проблемы, и товарищи – дежурный электрик Славон и дежурный гидравлик Мишака – отправились на крышу, где было постоянное место их ночных пикников.
Первые полстакана сорокаградусного напитка гидравлик осушил жадно, со страстным причмокиванием, держа сосуд двумя руками. Глаза парня тут же наполнились блаженством и умиротворением.
Славон приговорил свою порцию одним глотком, ловко выплеснув ее в широко открытый рот, и смачно ополовинил головку лука. Вслед за луком он, словно глотатель шпаг, сунул в рот палочку кабаноси, притромбовав ее куском лаваша, и только после этого задвигал челюстями.
Задрав брови, Мишака наблюдал за тем, как товарищ набивает снедью рот.
– Ну, ты, блин, Славон…
– Да пошел ты, – прервал реплику друга электрик. Он устал каждый раз объяснять, что не любит гонять по рту маленький кусочек, а любит, чтобы рот был забит до отказа, чтобы приятно было сдавливать пищу зубами, ощущая небом выступающие из нее соки. – Ты как будто ни о чем другом меня спросить не можешь?
– Почему не могу? Наливай по второй, а то такое ощущение, что ты сюда жрать пришел.
– Ты бы лучше сам закусывал, – проворчал Славон, но стаканы наполнил.
После классического третьего стакана ничем не закусывавший гидравлик улегся на все еще сохраняющую дневное тепло поверхность крыши и, смежив веки, ровно засопел. Его рот слегка приоткрылся, и из уголка губ протянулась тонкая струйка слюней.
– Слабак, – презрительно наморщив конопатый нос, бросил Славон. Налил себе очередную порцию, поднес бутылку к глазам, оценил остатки и вылил их опять же в свой стакан, бросив в сторону мирно сопящего приятеля: – Хрен тебе, а не опохмелка.
Однако выпивать сразу не стал, а, отставив пустую бутылку, улегся на спину, заложив руки