Кёрби посмотрела на меня: моя речь не произвела на нее впечатления.
– Не вздумай что-нибудь им про меня сказать, – предупредила я. – Серьезно.
– Почему? Они, все четверо, такие симпатичные! Беспроигрышный вариант!
– Потому что сваха ты фиговая! Даже не пытаешься вникнуть, какие парни мне нравятся. Просто норовишь свести меня с каждой второй особью мужского пола, чтобы опосредованно реализовать свои фантазии. Помнишь, как в прошлый раз я из-за тебя целый вечер убила на какого-то мерзкого туриста?
– Он был сексуальный… – мечтательно протянула Кёрби.
– Он был занудный! Без умолку болтал о себе, о тренажерном зале… и снова о себе.
– Тебе двадцать четыре года! – продолжала наступать Кёрби. – Можно и потерпеть часок нудной болтовни ради трех часов обалденного секса.
– Фу! Прекрати!
Я наморщила нос и покачала головой, невольно представив себе тошнотворную беседу с использованием слов типа «повторы» и «протеин». Как только я поставила на поднос стакан Тэйлора, из кухни донесся голос Чака:
– Фэйлин! Твой заказ!
Я подскочила с подносом к раздаточному столику: на полке в стене между баром и кухней стояли тарелки для тринадцатого столика. Я подхватила их, почувствовав руками жар обогревательных ламп, и понесла. Писательница и ее помощница едва на меня взглянули, когда я поставила перед ними салат из говядины с сыром фета и сэндвич с курицей.
– Это то, что вы заказывали?
Писательница кивнула, не отрываясь от разговора, и я понесла вишневую колу пожарным. Когда я уходила, один поймал меня за запястье. Я обернулась и сердито посмотрела на того, кто себе это позволил.
– Можно соломинку? – попросил Тэйлор, поежившись под моим взглядом. – Пожалуйста.
Я медленно достала из фартука пластиковую трубочку и протянула ему. Потом развернулась и один за другим обошла все свои столики.
Дон доел чизкейк и, как обычно, оставил двадцатку. Писательница оставила вдвое больше. Пожарные подписали чек, едва округлив его до следующего доллара. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не скомкать и не растоптать эту бумажку. «Жмоты!» – пробормотала я себе под нос.
До конца дня я едва успевала поворачиваться. С тех пор как ресторанный гид включил «Пилу» в свой список, так было всегда. Проходили часы, я обслуживала других пожарных, и все они оставляли приличные чаевые. Я никак не могла забыть обиду, которую причинили мне те четверо: Тэйлор, Зик, Долтон и Трекс. Пятьдесят один цент! Надо было догнать их и швырнуть им сдачу!
Зажглись фонари. Из наших окон я видела горожан и туристов, идущих вниз по улице к двухэтажному бару в стиле Дикого Запада. Девушки, многим из которых едва исполнился двадцать один год, шли группками. На них были высокие ботинки и короткие юбки: ночь стояла теплая. Вообще, открытую одежду в нашем городе носят не только в августе. Не успеет закончиться зима, многие местные уже начинают разоблачаться.
Я подошла к стеклянной двери, чтобы повесить на нее табличку «Закрыто»,