– Эй… – говорю я ему, остановившись напротив.
– Ну, – проскрипел Старик словно через силу. В этом «ну» громоздились друг на друге усталость и обида. Не похоже на Старика. Совсем не похоже.
– Что-то произошло? – спрашиваю осторожно.
– Жаль. Очень жаль, что так произошло, – после небольшой паузы ответил он.
Я сел рядом.
– Держись. Нам надо сохранять присутствие духа, что бы ни случилось, – сказал я, наверное, более пафосно, чем следовало, но искренне. Так, как умел (или не умел) утешать.
– Ну да, ну да. Надо быть осторожнее, – отозвался Старик.
– Да, и осторожнее тоже. Ты прав. Ты знал ее?
– Надо быть очень осторожным. Одно неосторожное движение – бах! И все. Конец, – сокрушался он, проигнорировав мой вопрос.
– Мне кажется, ты преувеличиваешь, – я неловко положил руку ему на плечо. – Не все так страшно. То есть опасность есть, но… Не все так страшно.
– И все-таки, как жаль! – сказал Старик спокойно, но печально.
– Очень жаль. Очень, – снова согласился я. – Есть нечто, чего не вернуть. Никогда не вернуть. И этого особенно жаль.
– Ты поразительно прав! – воскликнул Старик.
«Поразительно» покоробило, но не время обижаться. Печаль не выбирает случайных жертв.
– Очень жаль, – снова повторил я. – Очень.
– Знаешь, я ведь получил это от старшей матери. А она – от своей старшей матери. Ты знал?
– Нет… Что? То есть что получил?
– Второй из трех лучших кувшинов. Тот, который разбился сегодня. Так жаль! Одно неосторожное движение – и бах! Нет его. Не вернуть. Надо быть осторожнее.
– Знаешь, Старик, ты окончательно выжил из ума. Я бы даже сказал, ПОРАЗИТЕЛЬНО быстро выжил из ума, – только и промолвил я после нескольких секунд молчания.
Сказал и пошел в умму. Спать.
12. Кир-ра
– Мое имя есть Кир-ра. И я хочу лететь с тобой на Ши-те, если воля твоя, – сказал кто-то с порога моей уммы.
– Неплохое начало, – ответил я и, кажется, только после этого проснулся.
В предыдущие дни было много событий, каждое из которых вряд ли заслуживает отдельного упоминания, но в моей сегодняшней памяти образует слепок того времени. Не самого плохого времени, в котором еще оставалось немало счастливых иллюзий и светлых ожиданий.
Практически каждый день шестой луны я летал, осваивая новые возможности Ши-те. С первого взгляда изменилось не так уж много, но и незаметными эти изменения назвать трудно. Увеличенная мощность спирали требовала особого обращения, а конструктивные правки и установка турели ощутимо сместили центр тяжести птицы. Для того, чтобы снова чувствовать ее механизмы, как продолжение своих рук и ног, я опять и опять поднимался в небо с любым, кто согласится играть роль наездника на втором седле.
В действительности никому из тех механиков или просто случайных людей никогда не придется