– Хорошо. Что было дальше?
– Ночью нам показалось, что рядом кто-то ходит. Вообще вся эта история дурная и ерундой какой-то отдает.
– А вы рассказывайте как есть, мы потом обсудим и решим, привиделось или…
– В общем, я видел голого человека. Грязного. Будто в земле вывалялся. Испугались. Кончилось тем, что он к нам в воронку рухнул. Мы убежали. Стыдно сказать, стреляли незнамо куда. В общем, остаток ночи на горке провели. Потом, как светло стало, спустились вниз. Следов множество. Будто полк топтался. Да, и босые все!
– Что еще?
– Могила большая. Наполовину водой залитая. И трупы. Вроде как голые… В общем, сбежали мы оттуда, товарищ генерал. Страшно стало. Дурость?
Болдин покачал головой.
– Вполне понятная реакция. На войне многое невозможно объяснить здравым смыслом. И иногда начинает казаться, что все, что вы знаете о мире, рушится…
– Да, – неожиданно вскинулся Иван. – Мне рассказывали…
Болдин снова кивнул.
– Всякое бывает. Есть место на войне и чудесам, и мистификациям. Надо просто уметь отличать одно от другого. Иногда бывает не грех и сбежать… Вдруг вы столкнулись с новым оружием врага. Погибнете, и никто не узнает.
– Ну, это не наш случай, – Лопухин нашел в себе силы засмеяться.
– Откуда вам знать?
Этот вопрос поставил Ивана в тупик.
– Вы хотите сказать?..
– Нет-нет… – Болдин замахал руками. – Что вы? Ни в коем случае… Вы же не уверены в том, что видели.
– Не уверен, – Лопухин развел руками.
– Вот видите. Давайте пока будем считать, что увиденное вами не доказано. А потому рассказывать об этом кому-либо не желательно. Вы ведь материалист?
– Да. Конечно.
– И прекрасно. Отдыхайте сейчас, Иван Николаевич. А завтра будет видно.
Иван встал.
– Разрешите обратиться, товарищ генерал?
Болдин тоже поднялся.
– Разрешаю.
– Хочу пойти завтра в разведку.
– А вы имеете определенные навыки?
– Нет. Но зато, если мы выйдем на деревню, я хорошо нахожу контакт с людьми. Я журналист. Мне положено.
– Я подумаю…
19
Они лежали в кустах уже третий час. Укрывшись ветками и вжавшись в землю.
Внешне деревня ничем не отличалась от других. Все те же дома, заборы, колодцы. Сухая, пыльная дорога с поросшей репейниками обочиной. Только нет вездесущих кур да собаки молчат. И ни одного человека.
– Эх, тертая морковка. – Коля Парховщиков, один из тех пограничников, которые ушли в разведку, получил жесткий втык от начальства на предмет матерщины. – Мамкина норка. Не по-людски, все не по-людски. Что-то эта свистобратия по избам попряталась.
Рядом вздохнул капитан.
– Коля… Была б на то моя воля, я бы тебе рот совсем зашил. Суровыми нитками…
– А я чего? Я ничего, обещал не выражаться. Слово держу. Как же иначе чувства выражать?
– Чувства… Твою дивизию…
– Вот видите, товарищ капитан.
Они