Выдержав для большей заинтересованности паузу, старый моряк начал рассказывать:
– Знать, барин, дело недавнее. Годков двадцать назад произошел бунт в севастопольском рабочем экипаже. Взбунтовались, когда объявили власти противочумной карантин. Бунт быстро подавили, а всех офицеров с командиром подполковником Неженцовым разжаловали в рядовые. Только господин Малахов, командовавший там же ротою, в уважение отменной службы, уволен в отставку тем же капитанским чином. Поселился в Корабельной слободе. До самой смерти работал главным надзорным за местным рынком. – Старый солдат посмотрел осторожно на офицера, словно боясь, что его самого заподозрят в участии в бунте, продолжил: – Малахов следил за качеством продуктов, судил обманщиков, а свои справедливые решения оглашал вот на этом самом кургане, который и назвали[22]…
Закончить фразу старый солдат не успел. Совсем рядом прозвучал резкий окрик: «Господам офицерам завтракать!» Николай как ни всматривался, не увидел даже малейших признаков походной столовой. Кругом преобладал грязно-белый цвет, напоминающий чехлы в прихожей дома адмирала Невельского, закрывающие мебель от пыли. Из землянки между тем, с осторожностью полевых сусликов, один за другим выползали офицеры, одетые в несвежие нательные рубахи. Ночной сосед, молодой унтер-офицер с белоснежной улыбкой, приобнял, увлекая в пространство, скрытое под широкой парусиной. Ровный квадрат четыре на четыре метра, обрамленный по периметру небрежно уложенными камнями, служил офицерской полевой столовой. Из мебели – два изломанных стула да пара досок в качестве стола. Пустые кружки и миски лежали тут же, аккуратно сдвинутые к краю. Перед входом два медных котелка, подогревающихся на углях. Офицеры брали кружки с мисками, подходили к солдату, наливавшему им чай из черпака. Затем большой деревянной ложкой аккуратно наполнял другую миску горячей кашей, аппетитно пахнущей бараниной. Не успел выбрать место на плоском камне у стенки землянки, как голосом уставшего адъютанта прозвучала команда: «Господа офицеры!» Николай один подчинился. Привстал, согнувшись вопросительным знаком. В низенькой столовой показался капитан-лейтенант. Николай отметил, только он и вошедший офицер были одеты в кителя. Судя по отданной команде, офицер являлся авторитетным человеком. Высокий рост мешал стоять прямо в низком укрытии. Изящно наклонил вперед гибкое тело, отчего костистое лицо вытянулось, выдвигая вперед выбритый до синевы подбородок. Всем своим видом он внушал независимость и надежность.
– Капитан-лейтенант Острено Феофан Христофорович[23], – буднично представился вошедший Николаю и протянул для приветствия руку. От растерянности тот выронил миску с кашей, но ответил крепким рукопожатием. Острено улыбнулся, резко и больно сжал его кисть и в то же мгновение легко освободил свою ладонь.
Его внимание быстро переключилось с Николая на окружающих.
– Господа, – негромко начал Острено, – слышали