– Ну что, Управление вернулось к своим обязанностям.
Охранник держал в руке большой стаканчик горячего кофе.
– Прикольно, а? Мы сторожим тебя, а доктора – твое здоровье.
Спеллинг промолчал. Он продолжал писать.
Джонсон фыркнул и подошел к окну, выходящему на парковку.
– Небось завещание пишешь, а? Все мое движимое и недвижимое, типа того, да?
– Может, выйдешь отсюда?
– Все вы, бандюки, одинаковые. Думаете, вы и в тюрьме имеете право на неприкосновенность частной жизни.
– Слушай, мужик, в меня стреляли. Я перенес операцию. Я прикован к этой гребаной кровати. У меня сердце болит. Я никуда не собираюсь. Просто оставь меня в покое, ладно?
– Знаешь, Спеллинг, вот это и называется справедливость, что с тобой вышло.
В дверь постучали.
– Открыто, – сказал охранник.
В комнату вошел Дэн Грант. Он отвернул правую полу пиджака, показывая прицепленный на пояс золотой значок.
– Дэн Грант, убойный отдел, округ Вэлуш.
– Я никого не убивал и пока еще жив, – сказал Спеллинг.
Грант улыбнулся и подошел к кровати.
– Это верно. Но для вашей безопасности мы будем притворяться, что вы умерли. Кто бы в вас ни стрелял, он определенно хотел вашей смерти.
Детектив взглянул на Джонсона:
– Вы нас извините?
Охранник неторопливо пристроил на стаканчик с кофе пластиковую крышку, взглянул на бумагу, которую Спеллинг придерживал рукой, и вышел из палаты.
Грант повернулся к Спеллингу.
– Кто желает вашей смерти?
– Думаю, за последние годы я нажил немало врагов, – вздохнул Спеллинг. – ФБР наконец прихватило моего партнера во время последнего налета на банк. Он ухитрялся держаться в тени, пока не стал себя вести слишком уж небрежно. Вы, разумеется, знаете: меня привезли в суд, чтобы я свидетельствовал против него. Может, сам Ларри или один из его отморозков нанял стрелка. Он ждет суда в тюрьме уже добрых восемь месяцев.
– Возможно, у него есть кто-то на воле, человек, который спланировал и подготовил убийство.
– Может, и так. Мы с ним не друзья. Деловые партнеры, и все.
– Он просто умудрился оставаться в деле дольше вас, верно?
– Ларри тоже нравилось продавать много дури.
– Кто еще может желать вашей смерти?
Спеллинг посмотрел на бумагу, которую закончил писать. Помолчал. Его взгляд стал отрешенным.
– Откуда мне знать? Я знаю только одно – вокруг нас слишком много зла. Это трагедия – дойти до могилы, так и не узнав, кто ты есть. Мы слишком глупы и не понимаем того, что надо, пока не становится слишком поздно. Я не боюсь умереть. Нет, сэр, теперь не боюсь. После того, что я видел, бояться нечего.
Закатные лучи прорвали пелену серых облаков, свет ворвался в палату как живительная энергия. Спеллинг посмотрел в окно и улыбнулся. Снаружи, на подоконнике, уселся воробей.
– Бедная