Через два часа растерзанные тела начали укладывать вдоль вала, со стороны, обращенной к цитадели. Завершив первый круг, приступили ко второму, а за ним – к третьему. На середине четвертого ворота распахнулись, и мамлюки бросились в атаку. Они бежали молча, обнаженные по пояс, не рассчитывая вернуться живыми.
Удар был страшен, прорвав строй турецких войск, мамлюки устремились к шатру главнокомандующего. Их встретили янычары. Мухаммад Али сквозь распахнутый полог шатра наблюдал за битвой. Он был уверен в своей гвардии. И не ошибся.
Цитадель горела еще неделю. Стоявшие наготове пушки выщелкивали картечью последние отряды мамлюков, а спустя десять дней турки взорвали «Царские» ворота и вошли в крепость. Им уже никто не мешал.
7 ноября
Я заснул и проснулся в сером полумраке. Из-за шторы, плотно прикрывавшей гостиничное окно, сочился осторожный свет одесской осени. В комнате было тепло, обшивка подводной лодки работала на славу. Отдернув штору, я обнаружил дождь, сизые крыши, серое небо впритык к крышам, мятущиеся верхушки платанов, разноцветные зонтики и черный, блестящий асфальт. Какое счастье, какое непередаваемое ощущение уюта, стоять у окна, возле теплой постели, и созерцать пролетающие за стеклом капли. Для этого нужно прожить много лет под безоблачным небом, пройти сквозь зимы, в которые температура не падает ниже плюс восемнадцати, а весны, лета и осени провести в обнимку с кондиционером.
Семь тридцать. Лора появится через час. Утренний туалет совершаю на «автопилоте». Спохватываюсь только посредине психометрических текстов. Плохо. Чистить по инерции зубы можно, но читать не думая – непозволительно. Правда, звуки все равно делают свое дело, даже если смысл произносимого не всегда понятен.
На всякий случай повторяю все с самого начала. Каждому слову соответствует определенная жилочка или артерия в моем теле, энергия звуков массирует их, словно упругий валик. Несколько лет назад я, наконец-то, почувствовал это на собственной шкуре, а до того приходилось верить описаниям и рассказам «старых психов». Понадобились годы и годы беспрекословного исполнения упражнений, пока умозрительные знания перешли в чувственный опыт.
Иногда «массаж» получается лучше, иногда хуже, иногда не получается вовсе. Но, единожды ощутив, я не променяю свою утреннюю зарядку ни на что на свете. Точнее не скажешь, – зарядка – термин, наверняка придуманный психометристом.
Кипячу воду, завариваю чай, завтракаю. Все свое: еду не доверяю никому. Ведь эти кусочки, комочки, ломтики, станут частью моего тела, то есть – мной.
Долго стою у окна. Город не вызывает во мне ни ностальгии, ни грусти, ни злости. Ничего. Просто крыши. Кроны деревьев, полоска моря, коробка Оперного. Три года назад я так же