– Нам тоже пора в деревню. Ты как? – Гнат поднялся и поглядел на Ивася. Куда он наладится? Теперь про старую вражду лучше пока забыть – односельчане как-никак, друг дружки держаться надо.
– Пошли, – согласился тот.
Больше не сказав друг другу ни слова, трое мужчин разошлись в разные стороны. Один, прижимаясь к заборам, побрел по направлению к центру городка, а двое других, переждав, пока проедет мимо и скроется в дыму запыленная зеленая полуторка с двумя пограничниками в кабине, начали пробираться к шоссе, ведущему на запад…
Военврач Сорокин – бледный, осунувшийся, с воспаленными глазами – как привязанный ходил по коридорам за секретарем райкома Ярошем. Ничего не говорил, не просил, не убеждал, только ходил, и все. Ярош в кабинет, к дребезжащему телефону, – и военврач за ним. Ярош туда, где жгли документы, не подлежавшие эвакуации, – и Сорокин за ним, как тень, как немой укор. Ходил и ходил, второй час подряд. Наконец Ярош не выдержал:
– Слушай, – он взял Сорокина за портупею. – Нет у меня машин! Понимаешь? Нет! Видишь, что творится? – он повернул военврача лицом к окну.
Стекла мелко дрожали от близкой канонады. В стороне, над лесом, вертели смертельную карусель самолеты.
– И подвод нету, – горестно вздохнул Ярош, – и времени нету!
– А у меня много раненых, – высвободился Сорокин. – И вы обязаны помочь вновь поставить их в строй!
– Слушай, сынок, – Ярош потянул его за собой через приемную к дверям кабинета. Привел к столу и предложил стул. – Сядь! Я сейчас столько всего должен, – он взял лист бумаги и ручку, – что голова кругом идет. Архивы обкома застряли здесь, а их надо вывезти, семьи партработников надо вывезти, ценности надо вывезти. Оборудование надо вывезти…
Не переставая говорить, он набросал несколько торопливых строк и промакнул записку большим деревянным пресс-папье. Достал из кармана френча баночку с завинчивающейся крышкой, отвинтил ее, бережно вынул печать и приложил к своей подписи.
– На, – протянул он Сорокину бумагу, – даю тебе право мобилизовать для доставки раненых машины, подводы, любой транспорт. Пойди по дворам, поговори с людьми, они тебе помогут, не откажут Красной армии… Доставишь раненых на станцию, транспорт направь сюда.
– А как же?..
– Мне он тоже вот так нужен, – провел ребром ладони по своим густо поседевшим усам Ярош, – понимаешь ты это? Что? – повернулся он к вошедшему в кабинет военкому.
Тот, не отвечая, взял со стола графин с водой, приник пересохшими, потрескавшимися губами к горлышку. Пил жадно, делая большие глотки и обливаясь. Капли воды катились по его пыльной гимнастерке с рубиновыми шпалами на петлицах, сворачивались в шарики и скатывались на пол, покрытый слоем черного ломкого пепла сожженных бумаг.
– Станцию разбомбили. Всю, – оторвавшись наконец от горлышка графина, хрипло сказал он. – Танками прет, гад! Части генерала Русиянова еще держат фронт. Связь с Минском есть?
– Нет, – тихо ответил Ярош и, помолчав,