– Я не отдавал, – сказал я.
– Ай, бросьте! – Родерик переложил жирандоль с плеча на плечо. – Он, разобранный, лежит у меня на столике…
– Прекрасно. Но я…
– Вам надо что-то делать с памятью, Джонатан.
Подкатил кэб. Подножка была мокрая от грязи, а пегая лошадка покосилась на нас как на врагов.
– Джентльмены… – свесился с высокого сиденья кэбмен, немолодой мужчина с баками и косматыми бровями.
– Угол Мерилибон и Чилтерн, – сказал Гарпаст, тяжело забираясь в коляску.
Я последовал его примеру.
Жирандоль, позвякивая, угнездился между нами, одна из чашечек прорвала бумагу и уставилась на меня металлическим жалом, на которое насаживают свечи.
Лошадка зацокала копытами.
– Поехали, джентльмены, – сказал кэбмен.
Спина его покачивалась, покачивался и хлыст в руке.
Мрачные дома Мерилибон-роуд одно за другим потянулись назад, обрезаемые боковой кромкой кэба.
Увы, весна в наших краях не служит синонимом обновления и чистоты.
Наоборот, все самое мерзкое и грязное, кажется, скапливается в городе к этому времени. Дома темнеют, сжимаются, пятна сырости пачкают фасады, из окон сквозит безумие, угольная пыль висит пологом, а чуть уловимый запах разложения преследует тебя по пятам.
Костлявые деревья добавляют пронзительного шарма.
– Вы должны были одернуть меня, Джонатан, – укоризненно произнес Гарпаст. – Вы же видите, от вынужденного безделья я становлюсь совершенно невменяем. Мне всюду мерещатся преступники. Мальчики кровавые… Даже наш кэбмен мне подозрителен.
– А что не так с кэбменом? – спросил я.
– С кэбменом? – Родерик посмотрел на меня. – Что-то не так со мной, вот в чем дело. А вы словно бы в стороне. Отдалились, умыли руки, отринули узы дружбы, как фунт пожертвовали, так совесть и чиста.
– Мне вовсе не жалко фунта, – сказал я.
– А меня?
Я вздохнул.
– Родерик, вы были и есть мой друг.
Гарпаст с чувством подал мне ладонь:
– Какие проникновенные, какие искренние слова! – он потряс мою руку и привстал, едва кэб остановился. – Мы, кажется, приехали. Расплатитесь?
– Хорошо, – скрепя сердце, сказал я.
Родерик сошел с коляски, я помог ему с жирандолем и полез в портмоне.
Поездка стоила мне полтора шиллинга. Кэбмен отсалютовал. Я взглядом проводил кэб, неспешно поворачивающий к Риджентс-парку.
Мимо прошла девушка в шляпке с вуалеткой, потом старичок. С неба заморосило.
Мне вдруг пришло в голову, что Гарпаст знал, знал, что я без пистолета, но все равно оставил меня одного. А если бы Артур Томас оказался не Артуром Томасом, а грабителем? А если бы к нему на помощь примчались приятели?
О, как я одинок!
Я высморкался в платок. Зажглось окно нашей с Родериком квартиры,