По прибытию вожака подали и состав. Но вскоре, как это бывает у русских, по закону жанра, при посадке произошел некоторый конфуз. Выяснилось, что по условиям сделки, на границе с Германией, в вагон должны были подсесть два высокопоставленных немецких офицера, в качестве соглядатаев, что бы, не дай бог, вся эта крайне не надежная публика не рассосалась по просторам великого Рейха. Поэтому одно купе необходимо было оставить свободным. Четырем товарищам, волей судьбы не суждено было войти в историю, как участникам исторического десанта. На перроне оставили одну беременную бабешку, принадлежавшую партии Паолей-Цион, двух проходимцев анархо-коммунистов, по национальности грузин и автора книги «Выдающиеся личности русской революции», доктора Оскара Блюма. Последний напился как рейтар и едва держался на ногах. Вообще Блюма, Ильич не жаловал. В своей книге, доктор отвел Ленину весьма скромное место, упомянув его заслуги лишь дважды и то в сомнительном, для пользы революции, контексте. Кому не хватит места в вагоне, вождь решал самолично, руководствуясь изобретенным по этому случаю им самим, принципом демократического централизма. Особенность ленинской модели, отточенной позже до совершенства его преемником Иосифом Виссарионовичем, соответствовала формуле – «Меньшинство беспрекословно подчиняется мнению большинства. А выразителем мнения большинства, является непосредственно сам вождь!»
Подгоняемые тем, что главный идеолог, может на ходу придумать что-нибудь еще, отъезжающие, загрузились достаточно быстро. Каждый из партийцев, глядя на оставшихся прозябать в тоске товарищей, был в душе рад, что выбор пал не на него, ибо с Владимиром Ильичом уезжала и касса, то волшебное корытце, ставшее впоследствии предметом горячего вожделения любого партийного функционера. Наконец два раза протяжно свиснув и пустив клубы пара, паровоз потянул за собой вагон. За окном, стоя на перроне, уплыли в небытие экзальтированная, беременная сионистка, два экспрессивно жестикулировавших кавказца и качаемый ветром, дурашливо улыбающийся Оскар Блюм.
Рассовав, чемоданы и короба по полкам и скинув верхнюю одежду, все пассажиры, по команде партийного клоуна, массовика-затейника Карла Радека, встали и затянули «Интернационал». Драть глотки в поездах, изображая хоровое пение, было исконно российской традицией, возведенной в ранг ритуала, которому в те времена, следовали многие соотечественники. Но распевать революционные гимны, после того как в вагон сядут немецкие офицеры, Ильич счел не этичным. Поэтому обязательную программу решили откатать сразу