Про соседний казахстанский колхоз Валерий много чего слышал. Например, когда хотелось молодежи карасинской погулять, шашлыком побаловаться (не на один же бешбармак молиться), начинали, как водится, искать подходящего барана. В своем совхозе (не зря же хозяйство советское) своровать – проблема, не отмоешься потом, а в соседнем колхозе – там чабаны чужие, но так же пьющие. Бывало, за бутылку водки барашка отдавали, только просили на их земле не разделывать, чтобы следов не оставалось. Учета у них, что ли, там не было?
Бухгалтер жил в большом широковатом домике со ставнями на окнах. Ставни Чернов выделил особо – казахи (что российские, что, видать, здешние) их обычно не вешали, ограничиваясь по вечерам занавесками. Говорили – степь должно быть всегда видно. Лебедев, правда, утверждал, что виной тому – лень и дефицит древесины. Деревьев и впрямь в здешних местах было немного, следовательно, не хватало и дров, к январю Чернов это осязаемо понял: угля у них с Лебедевым на крещенские морозы было еще навалом, районо постаралось, а вот с дровами вышла заминка. Пришлось из школы старые стулья тащить на розжиг.
У муллы-хозяина подворья проблем таких, видимо, не было. Под навесом виднелись аккуратно сложенные поленницы дров, двор был огорожен добротным высоким забором (тоже в здешних местах – редкость), молча, но настороженно гремел цепью угрюмый упитанный пес – такому и лаять не надо, одним видом воров отпугнет. Судя по всему, справным был хозяином счетовод, свое холил и охранял, не то, что колхозное.
Чернов рассчитывал увидеть эдакого крепыша с ручищами-кулачищами, не манер крестьян-кулаков из советских фильмов, но навстречу им вышел невысокий старичок с удивительно белым маленьким лицом и темными, внимательными глазами. Махнув розовой, почти игрушечной ладонью, он пригласил гостей в дом.
– Шапку не снимай, – шепнул Валерию Каержан, – и на глаза надвинь поглубже. Будешь вроде как тоже казахом…
– Да не прячьтесь, – прервал его хозяин, – у нас любым гостям рады. Даже русским.
Он посмотрел на Чернова длинно и, улыбаясь, произнес:
– Вы, как я понимаю, новый учитель из Целинного?
– Ага, – ответил почему-то скомкано Чернов. В доме пахло прогоревшим в печи кизяком, на окнах белели чистенькие занавески, – вроде, все как у людей, какой же он мулла-то?
– А я вот, – хозяин словно прочитал его мысли, – тут работаю. И людям служу. Без веры нельзя, так? Без надежды нельзя. Вот Каержан Талгатович приехал, с бедой приехал, как не принять?
С пол-бараном-то оно, конечно, – подумалось Чернову, – с таким подношением отчего не принять?
Подошли к дастархану. Хозяин раскидал по ковру белые голыши-камни, разделил на кучки.
– Будущее смотреть будем, – объяснил.
– Гадать? – Валерий все больше разочаровывался, происходящее казалось ему фарсом, игрой, в которой, как и в любой игре, будут непременно не только победители, но и проигравшие. И жаль