Любое простецкое дело превращалось в апофеоз высокого стиля: вместо конкретного «Купи хлеба», Назар Никонович давился над смс «Прости, жестоковыйный сын, что умираю без единой засохшей корки! Более не побеспокою тебя. Так ты отплатил мне за материнский подвиг!». Схватив первый в своей богатой биографии нервный тик, химик для сохранения собственного здоровья и предотвращения уже назревавшего бытового убийства взял себя в руки и впредь реагировал на все стойко и с неизменным хладнокровием, оставив сантименты
Горизонт не омрачали даже бесконечные причитания о внуках и конце славных берино-валорских родов. Недавно Жанну осенила мысль, что пронзительность ее духовного одиночества в этом мире очень бы усилил златокудрый младенец. Малыш то утыкал бы заплаканное личико в ладошки, то огромными глазами осуждающе смотрел на Назара, оскорбляющего дом жалкой учительской зарплатой. В свободное время херувимчик мог бы выгодно подчеркивать ее молодость и красоту, называть маменькой и вообще оправдывать надежды. Назар на провокации о потомстве не велся и подрывные разговоры пресекал на корню, переводя напор материнской энергии в более устойчивые русла актуальных задач.
Назар Никонович вообще был личностью весьма примечательной. Запутанная наука генетика как всегда не подвела и из бурлящего компота доминантных признаков родителей явила абсолютно необычный и самобытный экземпляр. Сын унаследовал от заслуженного папы способность химичить на любом уровне, венценосная мать передала ему блестящие кольца черных кудрей и по-Валорски аквамариновый взгляд, но на этом сходство с Бериными-старшими заканчивалось. Мальчик с детства презирал живопись, никогда не метил в предводители дворянства и первейшим