Итак, заслуженный учитель плыл в сторону жемчужины американского континента. Вот Майями уже замаячило на горизонте пальмами и приветственным салютом. Тихон Гаврилович в позе и почему-то даже в камзоле Наполеона стоит на носу своей выросшей до размеров «Пелоруса» яхты. У его ног суетятся малые народы и президенты стран большой восьмерки… И тут сон закончился.
Тихон Гаврилович очнулся в тот самый страшный предрассветный час, который называется часом быка: время между тремя и пятью пополуночи. В народе он известен разгулом всякой чертовщины, а среди работников скорой знаменит инфарктами и прочими расстройствами здоровья со смертельным исходом. На часах было четыре. Без пяти минут спаситель человечества заметался по комнате, хватаясь то за лобзик, то за брюки и что-то бормоча про первых петухов, которые должны были вот-вот нагрянуть и принести с собой Поленко.
– Леонид Серафимович, я вас не подведу! Уже бегу, – воскликнул Тихон, до предела выпучив прозрачные голубые глазки и вытянувшись в струну перед полной луной в окне. В этот момент его сходство с нечистой, но не совсем могущественной силой было абсолютным, и провинциальные театры знатного упыренка оторвали бы с руками. Стремглав слетев по лестнице в компании клеенчатой тетради, Тихон лесным оленем мчался к школе. Автобусы еще не ходили, честные люди спали и только несколько неисправимых городских плохишей шатались по улицам в поисках легкой наживы. Безусловно, они предпочли бы нежных пугливых дам в норковых манто и бриллиантах, но час быка и доя них стал роковым. Навстречу криминалу несся неустрашимый Тихон Гаврилович. Статистика ночных ограблений после этого сократилась примерно вдвое, и долго еще в далеких скитах и психбольницах бывшие злодеи вспоминали об улюлюкающем дьяволенке с жезлом Апокалипсиса, он же лобзик, наставившем их на путь истинный одним своим видом.
Добравшись до ограды родимой школы, Тихон слегка отдышался и завертел головой. Признаков жизни в пустом дворе не наблюдалось, только высаженные еще первыми большевиками тополя стучали ветками и скрипели. Трудовик решил не поддаваться меланхолии, навеваемой темным зданием и гулом ветра в кронах деревьев. Смело форсировав невысокий забор из сетки, будущий герой бодрой лошадиной походкой, высоко подкидывая коленки, порысил ко входу – наверняка Леонид Серафимович уже давно ждет его там, изнывая от нетерпения.
Подойдя к двери парадного, Тихон Гаврилович сразу же с облегчением заметил, что она не заперта, и сквозь щель льется вполне себе гостеприимный свет. Скользнув внутрь, трудовик, как человек педантичный и внимательный к деталям, дверь все же затворил – а вдруг война и немцы, надо сохранять бдительность! В предбаннике у раздевалки стоял стол главного школьного борца за мир, охранника Вольдемара Афонькина или «Красномордого», как емко и со вкусом окрестила его Динара Ефимовна. На столе была