– Самое раннее моё воспоминание о том, как умерла мать. – Именно о ней я думаю каждый раз, когда на улице сгущается темнота. – Она долго болела, постоянно плохо себя чувствовала, но всегда была со мной приветлива. Наверное, она меня любила, но точно я уже и не помню. – Может соседу могло показаться странным, что я так быстро открылся, но на самом деле всему есть причина. Хотя конечно сейчас я и сам себя плохо понимал, но это не помешало мне продолжить. – Когда выносили её труп, я всё время плакал и цеплялся за гроб. Отец велел всем служанкам любым способом закрыть мне рот. У нас был полон дом его деловых партнеров… Он с такой легкостью превратил похороны жены на фарс…
– Продолжай. – Послышалось откуда-то сбоку.
Я и не заметил, как застыл. С осторожностью взглянул в глаза соседа и увидел в них одобрение. Именно его мне всё время так не хватает.
– После этого мне часто снились кошмары, как мою мать забирает тьма и уводит с собой, так как умерла она ночью. В итоге я стал бояться темноты, как ты уже знаешь. Мне казалось, что она поглотит меня так же, как и её. Однажды заберет с собой.
Сосед слушал очень внимательно, я и сам прислушивался к своим словам, и они казались мне небывалым откровением.
– Узнав о моем страхе, отец лишь посмеялся и посчитал это изъяном, а ему ведь нужен был идеальный сын! Потом ему это надоело, и он стал запирать меня в чулане на долгие часы пока я не переставал плакать, или пока он не уставал следить за временем. Папаша называл это лечением. – На секунду в голосе отразилась переполняющая мои воспоминания злоба. Мне даже казалось, что она просочилась в воздух и теперь отравляла всё вокруг, горечью цепляясь за язык. – Не знаю, что именно помогло мне не бояться темноты так сильно, как прежде. Обычно я начинал задыхаться, и паника заставляла меня рвать на себе одежду, пока однажды я просто не успокоился. Знаешь, как это бывает? Просто понимаешь, что тебе что-то мешает. Вот и я понял, что страх ни коим образом не поможет освободиться. Когда начинал задыхаться, старался ни о чем не думать и дышать глубоко. Потом я научился врать, и перед тем, как идти на лечение, всегда брал с собой фонарь. Темнота, что всегда казалась мне страшным зверем с длинными лапами бежала от одного маленького лучика моего фонаря и я почувствовал себя обманутым. – Невольно вырвался истерический смешок. А как иначе? Разве все это действительно не смешно? – С тех пор мне больше не было страшно ведь я знал – всё обман. – На секунду я забыл о том где нахожусь и вновь испытал былую обиду. Слова и так лились потоком. Нужно это прекращать. – Я стал перечить отцу и делал всё, чтобы его разозлить.