Основную массу японских тату можно поделить на две части: ирэдзуми и гаман. Первый термин означает: ирэ – впрыскивать, дзуни – тушь.
Второй тип татуировки был призван демонстрировать мужские качества. Согласно одной из теорий японская татуировка была заимствована у Китая, где она была известна в XI веке до н. э. По другой теории татуировка появилась в Японии еще раньше, в период правления правителя Джимму (660–585 д. н. э.): согласно легенде мифический правитель носил столь эффектные тату, что восхитил царицу Сенойататару сложить в их честь поэму. Старая школа ирэдзуми, с ее многовековыми традициями, и по сей день считается самой лучшей. Мастер работает вручную: краска (только из природных компонентов) под кожу наносится длинными иглами. Процесс весьма болезненный и длится очень много времени, но зато законченная работа поражает цветовой насыщенностью, богатством полутонов и многосюжетной композицией.
Отдельным видом можно считать особые женские татуировки – какуси-боро. Они выполняются путем втирания в разрезы рисовой пудры. Дословно какуси-боро означает – скрытая татуировка, так как проявляется в виде белого рисунка только во время возбуждения женщины или же после купания.
Основными мотивами японских тату служили и служат древние сказки и легенды, связанные с морем, а основными персонажами – драконы, карпы и самураи. Как и любая другая татуировка, японская прошла пути взлетов и падений. Пик популярности пришелся на эпоху Эдо, а предел падения наступил в 1868 году, после запрета изданного Мейдзи, ревностного конфуцианца.
В современной Японии она все равно популярна, даже несмотря на негативное отношение обывателя, связывающего татуировки с принадлежностью к преступному миру – якудза.
Что касается тату и гейш, то существует одна интересная история, которую поведал миру писатель Дзюнъитиро Танидзаки. Именно с нее и начался период рисунков, названный «эротическими тату».
Давным-давно в Японии жил мастер татуировки по имени Сэйкити. Он был настолько знаменит, что к нему обращались даже самураи. Работая над татуировками, Сэйкити испытывал наслаждение от стонов несчастного, в которого вонзал свои иглы. Больше всего ему нравились самые болезненные процедуры: нанесение ретуши и пропитка киноварью. Люди, безмолвно терпевшие боль, вызывали у него раздражение, и он старался сломить их волю, подчинить себе.
Сэйкити много лет мечтал создать шедевр на коже прекрасной женщины. Важнее всего для него был характер дамы – красивого лица и стройной фигуры ему было мало. Четыре года он лелеял свою мечту и вот однажды увидел обнаженную женскую ножку, выглядывавшую из паланкина, который ожидал у ворот ресторанчика в Фукагаве, возле его дома. Сэйкити ножка могла сказать не меньше, чем лицо. Но Сэйкити все равно последовал за паланкином, надеясь разглядеть и лицо незнакомки, только вот через некоторое время потерял паланкин из виду.
После