На глубине вода была чуть ли не ледяной, зато на поверхности нагрелась, как парное молоко. Середин вынырнул, отплыл в сторонку от перемешанного места, лег на спину, раскинув руки и наслаждаясь покоем и невесомостью. Так он мог бы лежать довольно долго – если бы не услышал с берега конский топот. Олег извернулся, погреб к поляне торопливыми саженками, но всё равно опоздал: к котомкам на всем скаку вылетели три всадника – бездоспешные, в рубахах и шароварах, но каждый с мечом на боку и щитом у седла. Спрыгнув, двое тут же полезли рыться в сумках, а третий принялся ловить за поводья лошадей.
– Э-э! – подплыв к берегу, встал на ноги ведун. – Куда лезете?! Что, по рукам давно не получали?
– Помалкивай, голозадый, – отзывался от сумок один из ворюг, – пока самому ничего не отрезали. Это боярина Зародихина земля. Что на ней бесхозное лежит – то всё его.
– Это мое, дитя бесхвостой ящерицы, – яростно пробивался сквозь воду Олег. – А ну, оставь!
– Как ты меня назвал? – выпрямился вихрастый, веснушчатый юнец. – К рыбам на корм захотел? Ну, иди сюда, тина болотная, я тебе сейчас язык укорочу.
Воришка положил руку на выступающую над поясом рукоять, обмотанную тонким ремешком, и Середин невольно сбавил шаг, сообразив, что оказался один и, мягко выражаясь, безоружный против трех клинков. И тут невероятно вовремя затрещал орешник:
– Мир вам, добрые люди. И чего вам у нашего бивака надобно?
Неизвестно, что делал в кустах боярин Радул, но вышел он оттуда с булатным мечом в одной руке и пудовой палицей в другой. Кольчуга на солнце струилась, словно стальная драконья кожа, глаза смотрели спокойно, но недобро. Больше всего в этот миг Олегу хотелось увидеть лица незваных гостей, но увы – те замерли лицом в другую сторону.
– Кто это, ведун? – поинтересовался воин.
– Тати местные, – небрежно отмахнулся Олег, выбираясь на берег. – Вот тех двоих повесить можно, а конопатого я, как оденусь, в ящерицу превращу.
– Не надо, дяденьки! – взмолился юнец, начисто забыв, что у него у самого имеется оружие. – Не надо, не тати мы! Боярин Зародихин нас послал, Люций Карпыч, подорожное за стоянку собирать. Его ведь земля-то эта. И озеро его.
– Врет, – кратко отметил Середин, завязывая веревку штанов. – Кто же так мыт просит? Нужно подойти, поклониться, улыбнуться ласково. Сказать, что и как. А вы в чужие сумки лезете… Вот насколько засунул, настолько я тебе лапы передние и обрежу, когда в ящерицу превращу. Ну, и этим двоим отрубить можно. А уж потом повесить.
– Так не взяли ж ничего! – хором взвыли незадачливые воришки. – Не сами мы пришли, нас боярин послал. Холопы мы зародихинские. Усадьба его тут рядом, па озере. Оттуда и отмель сию видать.
– Врут, конечно, боярин, – подмигнул Радулу ведун, опоясываясь саблей. – Однако нехорошо как-то – хозяина не спросить. Наверно, надобно их сперва