Поехали.
Женин напарник Макс улыбнулся широченной улыбкой среднерусских равнин и с доброй надеждой спросил:
– Ты не с России?
– Скорее из СССР.
Макс сразу потерял ко мне всякий интерес и задремал. Как выяснилось позже, он был дипломированным филологом из Воронежа. Я возрадовался радостию великою – ибо у большинства филологов развит вкус к нестандартным словам. А словеса и юмор это рацион для книжных червей и служебных ангелов.
Но Макс оказался филологом доктора Левартава. Из тех кто поступает исключительно ради английского и последующего выезда на ПэМэЖэ. Экономический мигрант. Раньше были эмигранты, а теперь «е-мигранты», жертвы кровавых олимпиад, чемпионатов страны по футболу и Единого Государственного Экзамена.
Если судить по корочкам самым неквалифицированным в нашей бригаде грузчиков был я. Мало того, что в отличие от ребятушек у меня не было диплома о вышнем образовании, я еще и телесным дизайном не вышел для мувинга – весьма конкурентной отрасли американского народного хозяйства.
На парковке грузовиков нас встретил хмурый человек по имени Никита. Единственным Никитой, которого я знал до этой встречи, был санитар, который насмерть забил доктора Андрея Ефимовича Рагина в чеховской палате номер шесть. Никита не был санитаром из психушки, он был совладельцем бизнеса и, по-совместительству дворником. На момент нашего прибытия, Никита играл в таджика, мрачно подметая парковку. Он глянул на мой роскошный камуфляж 167-го горно-стрелкового полка который я гордо ношу со времен победы северного альянса над Талибаном, и спросил плохо скрывая неприязнь:
– Ты чо в американской армии служил?
– Так точно, сэр.
– Ну – у нас тута не армия. Найди себе другую спецовку.
Мы пересели в битый 24 футовый грузовик, и мои надежды, что габариты и длина коммерческого транспортного средства хоть самую малость приструнят молдавского шумахера, тут же разлетелись в прах. Женина ковбойская манера езды совершенно не изменилась не смотря на то что транспорт наш удлинился и потяжелел раз в пятнадцать. Я радостно представил как грузовой транспортник срывается с одной из витиеватых бетонных эстакад большого Сиэтла, и мы летим вниз, горя и взрываясь в воздухе.
Покрышкин ист ин дер Люфт майн Даммен унд Херрен.
Макс почти не реагировал на откровенно адреналиновую манеру Жениного драйва, видимо давно принял это в смирении сердца и надпочечников, как и подобает православному воронежскому мученику.
Филолог скопировал адрес с непутевого листа санитара Никиты. На непутевом листе была готическая шапка, более подходящая для диплома Кембриджского университета или устава НСДАП – «Сводный Альянс Грузчиков Округа Кинг». Воронежский гастарбайтер привычно вдавил адрес в джи пи эс своего айфона.