В счастливой совместной жизни, я скоро начну замечать все её недостатки и проблемы, и потом Бьянку уже не отмыть даже в растворе промышленного щёлока.
Да и Бьянке самой нужен отдых – она работает на двух работах. Днём убирает частные дома, а ночью огромный, как два футбольных поля, магазин в бригаде из трёх человек. Graveyard shift – смена могильщиков – так в Америке называют ночью смену. Я тоже – могильщик. Звучит как название экзотического насекомого.
Видимо так нас дядя Сэм и рассматривает – мелкими насекомыми, проблемкой, до которой не доходят руки, пока есть Иран, Ким Чен Пьян и сектор Газа, запрещён на территории Российской Федерации.
Бьянка копит деньги на дом в Румынии. Как только накопит – рванёт когти из самой свободной в мире страны в тот же день, обещает она.
Каждый второй нелегал часто повторяет, что вот-вот рванёт когти, но рвёт, наверное, каждый пятнадцатый. Америка это привычка. Дурная. Трудноизлечимая. Часто вредная для здоровья.
Логика нелегала глубоко религиозна – пройдя через унизительные мучения американского настоящего, он надеется переродиться князем или брахманами на родине в другой, светлой жизни. Жаль только жить в эту пору прекрасную…
Это называется to put your life on hold- поставить жизнь на паузу – и редко даёт желаемые результаты. Мёртвая вера в изображённого на бумаге мёртвого Бенджамина это и есть тот самый опиум для народа о котором так долго и горячо говорили большевики.
Раньше, в начале знакомства, я мог самозабвенно, «с особым цинизмом» иметь Бьянку до полного истощения. Яйца потом в ванной плавают как поплавки. Рыбалка спортивная.
Теперь стараюсь придумать повод, как бы закончить все дело одним разом. После пары месяцев «близости» (вот ведь словечко тоже) прекрасно обхожусь одним разом. Главное подольше грубо тереть ей там пальцем, и когда она уже вот-вот, влупляться в неё всей мощью отечественных ВВС. Ноу-хау для производства с минимальными затратами.
В этом отношении бабы опять очень похожи на машины – пока машина новая, сердце кровью обольётся, если на парковке открыв дверь, заденешь случайно машину припаркованную по соседству. Ай-ай! Больно!
А проехав сотню тысяч – лупишь дверкой со всей дури, так что стекла дрожат и хоть бы хрен. Достала ты меня, машина. Хочу новую вольву. А не вульву.
Бьянка ещё похожа на машину тем, что может механически сношаться до тех пор, пока не выжмет из меня все до последней капли. Чтобы я стал совсем сухой, или как она говорит «сухуй». Кстати будет сказать, что все румыны – это просто одна из форм молдаван, вроде ещё сам Фрейд заметил.
Ну, вот как раз сегодня я ей не дам меня засохнуть. Надо отвлечь её манёвром с фланга.
– Эй Бьянчик, может, прошвырнёмся куда-нибудь? Устроим себе праздник?
– В малл, только в малл!
Бьянка