Тот внимательно посмотрел ей в глаза янтарно-желтыми очами, составляющими потрясающий контраст с голубоватой кожей, и коротко муркнул. Кот выглядел неземным существом, посланником далеких цивилизаций, однако и мяукал, и мурлыкал, и терся о приглянувшиеся колени точно так же, как обычный дворовый Мурзик.
– Тогда иди под свитер. – Гостья оттянула край одежки, и Финя не замедлил воспользоваться приглашением.
Он немного повозился там и затих, но Катя машинально продолжала гладить и почесывать четвероногого друга – хотя сегодня, скорее, это было больше нужно не ему, а ей самой. Она обхватила кота обеими руками, словно беременная женщина – ребенка в своем животе, и стала тихонько раскачиваться в кресле. Энергетика у этого кота была совершенно замечательная. И Натальины рассуждения были замечательными, и теплый вечер, да и мартини тоже… Но… всего этого ей почему-то было недостаточно.
Она постоянно возвращалась к мысли, что Тим звонил ей… а она не ответила! Почему? Может быть, он хотел сказать что-то важное? Извиниться? Объясниться? Сказать, что все это было ошибкой… что любит он по-прежнему ее, Катю?.. Да какая теперь разница, кого он любит… все было слишком очевидно. Она ему надоела – своим непростым характером, своей работой, о которой она все время думала и которая порой не оставляла места для чего-то другого. И своим нежеланием иметь детей и вести нормальную семейную жизнь… как у всех. Они даже в гости никогда не могут пойти без того, чтобы ей не позвонили и не выдернули на новый труп. Как тогда у его родителей… Да еще и громкая связь включилась от того, что она случайно ткнула в какую-то кнопку. И прямо посреди пожеланий имениннице – Тиминой матушке, между прочим, Боря Бурсевич жизнерадостно заорал, что в посадке, недалеко от дачи родителей Тимура, нашли расчлененку и Кате будет очень удобно туда добираться! После чего ей ничего не оставалось, как действительно отправиться прямо к этой жуткой находке. И, когда она под осуждающие шепотки выбиралась из-за праздничного стола, то не могла поднять глаз на присутствующих… а выражение лица юбилярши и до сих пор вспоминать не хочется. Она им не ко двору, этой рафинированной профессорской семейке… Потому что копаться в кишках – но спасать при этом живых людей – дело благородное. А копаться в трупах, да еще и месячной давности – это ж кем надо быть? Во всяком случае, не девицей благородных кровей!
– Как ты считаешь, Финя, права я или нет? – грустно спросила Катя у кота.
Тот повозился немного, потерся жесткими усами о ее бок, хрюкнул и снова затих.
– Права, права… – согласилась она сама с собой.
Вот не ответила – и правильно сделала. Хотя бы потому, что не простила. Потому что эта обида была огромной… и она была все еще не изжита… она саднила у нее в душе, как обширный, плохо заживающий ожог. И что бы там ни говорила Наташка о невозможности полной и безоговорочной верности, но… все мы хотим сказки. Даже в том возрасте,