– Думаю, – заметила я, – задержанный может не отвечать на этот вопрос. Разве что у милиции на руках имеется письменное заявление гражданки Глубокой…
Жихарь отмахнулся о меня и рывком поднялся. Затем обогнул стол, прихватив на ходу стул, пристроил его между мной и моим клиентом спинкой вперед, оседлал его и произнес, отчеканивая каждую фразу:
– А теперь слушай меня, Васька. Ты поссорился с тем приблудным с зоны, которого пригрела Валентина. Свидетелей тому – пруд пруди. И ты, Васька, грозился ему башку открутить. Потом его находят с оттяпанной башкой, а ты исчезаешь из города. Это понятно? Поэтому или ты скажешь, где был и кто это может подтвердить, или ко всем твоим утренним подвигам мы пришьем «мокруху» с особой жестокостью. Пока одну, но это еще не все. Сегодня тебе повезло – есть кому за тебя заступиться. Я лично поступок госпожи адвоката не понимаю, но она имеет законное право тебя защищать, а у тебя есть право на защиту. Если не хочешь иметь дело со мной – пойди навстречу своему адвокату и докажи, что крови на твоих руках нет. Меня пока не интересует, с какого бодуна ты начал сегодня стрелять. Я хочу знать, где ты был начиная с позапрошлой субботы до сегодняшнего дня и кто может это подтвердить! Все, мы тебя внимательно слушаем. Как, будет у нас разговор?
Каждое слово опера падало на Хмару камнем, и голова его опускалась все ниже и ниже. К концу монолога Стаса он скорчился на своем стуле и стал похож на щуплого подростка. Я чувствовала: с ним происходит что-то не то, но что именно – понять пока не могла. Василий сначала заметно обрадовался тому, что кто-то в эти дни видел его в Подольске, но теперь ему это явно не нравилось. Однако говорить, где и с кем он был, ему тоже было не выгодно. И стрельбу Хмара начал не из-за пьяного куража – он опасался прихода милиции и ждал ее со дня на день.
– Отведите задержанного в изолятор, – решительно сказала я и, опережая возражения Жихаря, добавила: – Это моя просьба. Ему необходимо отдохнуть и подумать о том, что он сейчас услышал. К тому же он еще не вполне адекватен – это очевидно.
Стас попытался что-то сказать, но вместо этого поднялся и вышел из кабинета. Вернулся он в сопровождении двух сержантов. Те подхватили Хмару под локти и увели. Когда дверь за ними закрылась, Жихарь уселся на прежнее место, закурил и произнес:
– Ну?
– Что значит – «ну»?
– Вы ничего не хотите сказать?
– Только то, о чем вы уже сами не раз подумали. Если человека, которого я считаю своим клиентом, в эти дни, а в особенности в дни, когда были совершены оба убийства, в Подольске никто не видел, это не означает, что в городе его не было. При виде милиции пытался бежать, мало того – отстреливался. Поступок совершенно идиотский даже для пьяного рецидивиста. Если только за ним ничего не числится. А раз Хмара повел себя так, значит рыло в пуху. Только в чьем?
– К чему вы клоните?
– Я думаю, Хмары действительно в городе не было. Неизвестно, куда исчезла его машина, неизвестно – откуда возник обрез. Рецидивист, транспорт, огнестрельное оружие. Это сочетание вам ни о чем не говорит?
Жихарь