– Ты, должно быть, новенькая, – сказала Грейс, и это прозвучало как звон колокольчика. – Как ты поживаешь?
– Очень приятно с вами познакомиться.
Юнис пожала руку, которую та протянула; хватка была мягкой, но уверенной.
Годфри покачал головой:
– Боже правый, женщина! Не так нынче здороваются с молодежью.
Он обхватил Юнис обеими руками и крепко-крепко стиснул ее, чуть ли не отрывая от пола, а затем решительно расцеловал в обе щеки. Она заметила на его подбородке несколько свежих порезов, оставшихся после бритья, и уловила аромат одеколона. Бомбер закатил глаза и ухмыльнулся.
– Пап, ну ни стыда ни совести! Тебе лишь бы девушек целовать.
Годфри подмигнул Юнис:
– В моем возрасте нужно хвататься за каждую возможность. Без обид.
Юнис, подмигнув ему в ответ, сказала:
– Я и не думала обижаться.
Грейс ласково поцеловала сына в щеку и села, явно намереваясь поговорить с ним и снисходительно отмахнувшись от предложения выпить чашечку чая или попробовать булочку с глазурью.
– Послушай, я пообещала, что спрошу у тебя, но мне не хотелось бы вмешиваться…
Бомбер вздохнул. Он уже знал, что она скажет дальше.
– Судя по всему, твоя сестра написала книгу и хочет, чтобы ты ее опубликовал. Я ее не читала – я такого вообще не могла предвидеть, – но она говорит, что ты преднамеренно ведешь себя как упрямый осел и отказываешься всерьез рассматривать такую возможность. Что ты можешь на это сказать?
Юнис сгорала от любопытства, и ее заинтриговал некий намек на улыбку, который проскользнул на губах Грейс.
Бомбер широким шагом подошел к окну и стал в позу ответчика, который готовится обратиться к суду.
– Утверждение первое, несомненно, правдиво. Порша написала нечто, ей нравится называть это книгой, и она действительно хочет, чтобы я это нечто напечатал. Утверждение второе – гнусная ложь, и я это категорически отрицаю.
Бомбер стукнул ладонью по столу, чтобы подчеркнуть свое негодование, после чего громко засмеялся и тяжело упал на стул.
– Послушай,