– Ее унесли духи или утащил дикий зверь, – попыталась объяснить Гита, но Раму не верил.
– Не лги, – сурово произнес он. – Что ты с ней сделала? Если не скажешь, я не найду покоя ни в этой, ни во всех последующих жизнях!
У него было такое выражение лица, что женщина сдалась.
– Я отнесла ее в джунгли и оставила там, – тихо сказала она.
– Ночью?!
– Да.
Наступила оглушающая тишина. Раму не знал, что делать: кричать, бить жену? Каменное спокойствие Гиты внушало мысль о том, что она сошла с ума.
Мужчина молча поднялся и вышел из хижины.
Он догадывался, по какой тропинке шла жена. Раму не сомневался в том, что ребенка давным-давно съели дикие звери, и все же какая-то неумолимая сила вела его вперед.
На кронах деревьев висели клочья тумана, который постепенно исчезал, растворяясь в утреннем воздухе. Когда он окончательно растаял, джунгли стали походить на безбрежный зеленый океан. Деревья и траву покрывала обильная роса, которая быстро высыхала под лучами горячего солнца.
Вскоре Раму различил сквозь птичий щебет тонкий детский плач и его сердце радостно забилось. Он побежал на этот звук с таким чувством, словно услышал глас божества.
Девочка лежала в траве, разметав пеленки, и громко кричала. Раму не выдержал и прослезился. Какая она терпеливая и сильная, какой у нее звонкий голос!
Он взял дочь на руки. Она насквозь промокла и замерзла, но мужчина не сомневался в том, что ребенок выживет. Боги дали понять, что им не нужна такая страшная жертва!
Вернувшись назад и войдя во двор, Раму поискал глазами жену. Как большинство деревенских женщин, на другой день после родов она встала с постели и занялась повседневными делами. Сейчас Гита сидела на корточках, повернувшись к мужу худой напряженной спиной, и с привычной ловкостью смешивала солому с коровьим навозом.
Раму окликнул женщину, она обернулась, и он увидел, что ее лицо залито слезами. Муж протянул ей ребенка и произнес непререкаемым тоном:
– Ее будут звать Амрита[2].
Часть первая
Храм
Глава I
Семья
Старшие дочери Раму и Гиты прекрасно справлялись с домашним хозяйством, и потому на долю семилетней Амриты обычно доставалась самая необременительная работа – присматривать за младшими братьями. Она играла с ними в камешки, носилась наперегонки по деревенским улицам, вскарабкивалась на деревья, собирала и жевала душистую смолку, сооружала ловушки для насекомых и мелких зверушек, словом, участвовала во всех проделках Васу и Ромеша.
Родители закрывали глаза на ее шалости: после драмы, разразившейся в связи с появлением Амриты на свет (о чем девочка, к счастью, никогда не узнала), младшая дочь сделалась их любимицей. И Раму, и Гита относились к ней лучше, чем к сыновьям, которых им в конце концов подарили боги.
Последние годы жизнь семьи была очень тяжелой. Кругом свирепствовал голод. Хотя жители