Камински остановился, вслушиваясь в ее слова. Он не поверил своим ушам, когда его спутница продолжила:
– Исида, сестра твоя, восходит к тебе, радуясь любви твоей, о светящийся Хор. Но ты оставляешь ее сидеть на своем фаллосе, и твое семя проникает в нее… – Она повернулась к Камински и спросила: – Я вас, случайно, не напугала?
– Да нет, что вы, – запинаясь, ответил Камински. – Я вас внимательно слушал. Звучит очень поэтично.
Эта странная женщина вдруг переменилась. В одно мгновение ее холодность пропала, серьезность сменилась раскованностью, а самоуверенность превратилась в дружелюбие.
– Это стих из египетской «Книги мертвых», – произнесла доктор, и Камински впервые увидел, что она улыбнулась. – Ему более трех тысяч лет.
– Поразительно! – сказал Камински, чтобы хоть как-то поддержать разговор. – Вы интересуетесь египетской историей?
Доктор Хорнштайн наверняка услышала вопрос, но не ответила на него. Запрокинув голову, она испуганно посмотрела на небо.
– Древние египтяне верили, что звезды на ночном небе – это души бессмертных богов. Они кружатся в вихрях Млечного Пути, в бесконечном космосе…
Камински смотрел вверх и все удивлялся светящимся осколкам звезд.
– Красиво сказано, – заметил он на этот раз абсолютно искренне. – И много вы о древних египтянах знаете? Я не знаю почти ничего.
– Жаль, – ответила Гелла Хорнштайн.
Но ее голос не звучал разочарованно. Она восприняла его слова скорее как просьбу рассказать что-нибудь еще.
– Раньше люди этой страны верили, что человек рождается на восходе и его души плывут по небу на запад, следуя за солнцем, пока не попадут во мрак и не примут другой облик. Поэтому гробницы и заупокойные храмы строились на западном берегу Нила.
Камински задумался.
– Абу-Симбел находится на западном берегу, но Рамсес не похоронен в нем.
– Правильно, – ответила доктор, – но на это есть свои причины. Пойдемте, уже поздно, я хочу домой.
Камински не понял, из-за чего у Геллы Хорнштайн так быстро менялось настроение. Он вообще не понимал эту женщину, но вел себя так, словно не замечает всех этих странностей. Поэтому он послушно отправился за ней, как преданный пес.
Камински стало ясно: несмотря на все клятвы и обещания, он хочет, чтобы эта женщина была его, должна быть его, чего бы это ни стоило! Он, конечно же, нашел массу положительных черт в Гелле Хорнштайн. В следующий момент его посетило болезненное, щемящее чувство, что здесь, в пустыне, его вновь настигнет прошлое.
Они молча подошли к низкому каменному дому Геллы. Его крыша представляла собой три небольших каменных купола – гениальное изобретение, уменьшавшее нагревание помещения. Доктор Хорнштайн жила с двумя медсестрами и санитаркой из госпиталя. Дом располагался всего в двух шагах от работы. Он был огорожен невысокой стеной из песчаника, положенного один