Единственным слабым утешением стало то обстоятельство, что Джордж Гарфорт, тоже приглашенный на чай, удостоился еще меньшего внимания со стороны Белинды. Впрочем, Джордж явно чувствовал себя вполне непринужденно в гостиной миссис Харлоу и находился с ней в прекрасных отношениях (несколько раз в разговоре с ним она употребила обращение «мой милый мальчик»), в то время как требования вежливости заставили Белинду уделить львиную долю внимания развлечению некоего тучного пожилого джентльмена из штатских, который носил гордую фамилию Подмор-Смит и был другом ее отца.
Любопытно, как сложилась бы жизнь Аша, если бы он не повстречался с Белиндой или, повстречавшись с ней, не побудил бы невольно девушку затеять флирт с Джорджем Гарфортом. Только одному из них троих не пришлось впоследствии пострадать в связи с тем, что нити их судеб так тесно переплелись, и теперь Джорджу и Белинде предстояло сыграть роль – хотя и весьма незначительную – в подготовке неких обстоятельств, решительно изменивших будущее Аша, поскольку оба они были повинны в тягостном настроении, в каком он вернулся из Пешавара, и именно мысль о них позже подняла его с постели и заставила пойти прогуляться под луной.
Аш лег рано и, когда наконец заснул, увидел сон, который постоянно снился ему всю первую неделю в Мардане. Он снова скакал во весь опор вместе с Белиндой по каменистой равнине между низкими голыми холмами и слышал шум погони позади, глухой топот копыт, становившийся все громче и ближе… а потом проснулся и осознал, что то не копыта стучали, а колотилось его собственное сердце.
Несмотря на ночную прохладу, Аш обливался по́том. Он откинул одеяло и несколько минут лежал неподвижно в ожидании, когда сердцебиение замедлится до нормального, и бессознательно напрягая слух в попытке расслышать шум погони. За открытым окном ярко светила луна, но даже бродячие псы и шакалы молчали, и весь форт, за исключением часовых, казался погруженным в сон. Аш встал, вышел на веранду, но через несколько мгновений, охваченный внезапным беспокойством, вернулся в комнату, надел халат и чапли – тяжелые кожаные сандалии, какие носят в пограничных областях, – и вышел прогуляться в надежде рассеяться на свежем воздухе. Часовые его узнали и пропустили без принятого по уставу оклика, пробормотав лишь несколько приветственных слов. Он направился в сторону плаца и открытой местности, простиравшейся за ним вплоть до предгорий, и черная тень ползла перед ним по пыльной дороге.
Вокруг Мардана стояли сторожевые пикеты, готовые поднять тревогу в случае нападения, но Аш, знавший точное местоположение каждого из них, без труда обошел стороной заставы и скоро уже шагал в направлении гор, оставив военный городок позади. Равнина была изрезана оврагами, усеяна кустами верблюжьей колючки и валунами, испещрена открытыми пластами скальной породы, и подошвы чаплей звонко постукивали по камню. Этот звук, казавшийся неестественно громким в ночной тишине, отвлекал