«Вот дают. Тут сидеть негде, а они велосипедов понавешали». Поезд тронулся, и Адам стал считать остановки. Судя по карте, надо было выходить на пятой остановке.
Поезд двигался не спеша, изредка останавливаясь на каких-то станциях. В вагоне висела схема поездной линии, но не очень ясно было, где надо выходить.
Адам думал о проблеме, возникшей с утра в квартире, где он пребывал. Он там всего на 4 дня. Он прибыл в воскресенье, а в пятницу должен сесть на паром, который отвезёт его на остров Корсика. Эта студия была недалёко от моря и как бы в центре. Есть туалет с душевой, кухня со всем необходимым, ТВ, правда только по-французски, и диван-кровать. В шкафу он нашёл всё, что надо.
Любезные хозяева проверили, есть ли у него вай и фай, записали пароль и свои координаты и оставили его одного. Во время утреннего пребывания в приятном туалете он обнаружил, что его друзья-близнецы, вай с фаем, приказали долго жить. Это настолько вывело его из строя, что он прервал естественный процесс и попытался отправить письмо хозяевам квартиры, но, увы, оно не ушло. Адам догадался, почему. Весь в расстроенных чувствах, обдумывая свои действия на сегодняшний день, взошёл в душевой кабинет и, чувствуя некоторую тесноту, развернулся там и задвинул стеклянные двери кабины. Две стороны кабины составляли прямой угол, а остальное пространство смыкалось дверями по радиусу. Двоим там не было места, он был один и ворочался, как медведь в берлоге. Есть горячая вода, но нет полочки или другого приспособления для мыла и шампуня. Не мудрствуя лукаво, он положил средства на пол и принялся намыливаться.
«Как бы не забыть и не наступить на мыло. Все знают, что оно скользкое».
Он обмыл весь перед, и пришла пора мыть остальную часть тела. Адам стал осторожно разворачиваться, как большой корабль, заводя корму. Манёвр почти удался, но его зад вошёл в соприкосновение с ручкой, управляющей водой, и полилась она обильная и горячащая.
«Мама, ваша мама! Какая… нехорошая женщина это придумала?»
Пришла пора вытираться и выбираться из этой моечной мышеловки. Большое полотенце он достал легко. Сам процесс вытирания требовал некоторой свободы. Высунув одну ногу из стеклянной ловушки, он поставил её на крышку унитаза, и обтирание прошло легче лёгкого. Пора было вытаскивать остаток тела на свет божий. Высунув сначала одно плечо, а за ним и другое, обтёртую ногу засунув в тапок, он с лёгкостью водрузил вторую ногу на пол – и вуаля. «Всё хорошо, как там? Прекрасная маркиза, всё хорошо.» Потом он так насобачился,