Последним элементом гардероба Светланы являлось длинное пальто. Ринат довел начатую церемонию одевания до завершения. Беззастенчиво стоя в прихожей в одних только тапочках, он галантно подал своей даме верхнюю одежду, потом просунул каждую пуговицу в надлежащую петельку. Накинув на головку любимой женщины капюшон, Ринат поймал её губы для прощального поцелуя. Обнимая Светлану, он ощущал своей кожей пальтовую ткань. От мягкого кашемира летуче пахло парфюмом и уличной влагой, пронизанной прелью опавших листьев, травы, испарениями земли, асфальта, самим духом осени и грусти. Его волновал этот запах, заводила пикантность ситуации и безудержно влекла эта женщина. Ринат плотнее прижимал Светлану к себе, и ему казалось, что если она отстранится, то ему уже придется отдирать её от себя вместе с кожей.
Когда за ней закрылась дверь, он вернулся в спальню, включил телевизор и лег на просторную кровать. Постель услужливо сохранила знакомый тонкий запах кожи и тепло желанной женщины. Он будет спать на этой простыне, в ауре своей запретной любви до утра. А на следующий день он расстелет другую простыню. Светлана любит свежесть и чистоту, а в этой квартире все подчинялось её вкусам.
Блондинка не появлялась. Я ждал, она не шла. Свою машину я предусмотрительно поставил в стороне от подъезда, за большими деревьями, так, чтоб не привлекать внимание, но обеспечил себе возможность наблюдать за входной дверью. Женщина не могла проскользнуть мимо меня незамеченной. Это называется так – был в засаде. Я почему-то ощущал, как внутри возникает глухое раздражение, хотя долгие часы наблюдения для меня не в новинку. Что-то злило меня, и это что-то мешало думать.
Почти совсем стемнело. Двор освещался отвратительно. Я небрежно просматривал журнал в тусклом свете автомобильной лампочки. Обычно в таких ситуациях мои бывшие коллеги много курят или пьют крепкий кофе из термоса. Я напрочь лишен этих пристрастий: не курю вообще и кофе терпеть не могу. На мой вкус неплохо было бы рюмку-другую хорошей водки, да за рулем я никогда не позволяю себе спиртного. Ломать свои привычки я не вижу смысла.
Раздражение нарастало. Наверно, все-таки погода сказывалась. Мы все от чего-то зависим. От странного стечения обстоятельств. От бестолкового правительства. От дрянной погоды. От женщин. От женщин, между прочим, мы зависим значительно, хотя часто не признаемся себе в этом. А эта наша подчиненность им начинается с раннего детства. Мать, бабушка, учительницы в школе. Позже – подруги, жены. Мы вырываемся из-под опеки, хотим доказать себе, друзьям и им, женщинам, что вольны и смелы в своих поступках. Говорим дерзости, делаем глупости, допускаем ошибки, но, впрочем, чего-то все-таки достигаем в этой жизни. Забравшись на какую-нибудь