– Время – вещь слишком сложная, – изрек он.
Как тут не усмехнуться. Я стоял, сгорбившись, у смотрового окошка, а находилось оно чуть ниже уровня глаз, и опять отвлекся на череп у дальней стены – местный артефакт, возможно, похищенный, который уж никак не ожидаешь увидеть в этом месте, где к смерти подходят по-научному. Череп был раз в пять больше обычного человеческого и в плоском шлеме, похожем на тюбетейку, – вначале я его хорошенько не рассмотрел. Этот впечатляющий головной убор изготовили из крошечных птичьих фигурок – череп облепила золотая стая, сцепленная кончиками крыльев.
Голова гиганта выглядела настоящей, мертвая, бессмысленная, а ее художественное оформление, ее серебристый оскал приводили в замешательство – трудно умилиться такому народному творчеству, уж больно оно злобное и ехидное. Вот если б убрать из помещения людей и мебель, тогда, среди каменных стен и каменного холода, этот череп был бы как раз на месте.
В комнату вошли двое мужчин – близнецы, высокие, белокожие, в старых рабочих брюках и серых футболках. Встали по разные стороны стола и без всякого вступления заговорили по очереди, без заминки передавая друг другу слово.
– Первая доля секунды первого галактического года. Мы становимся гражданами Вселенной.
– Здесь, конечно, есть вопросы.
– Когда нам удалось продлить жизнь и приблизиться к тому, чтобы стать существами, вечно возобновляемыми, что сталось с нашими импульсами, нашими стремлениями?
– С социальными институтами, которые мы создали.
– Мы строим цивилизацию будущего, где будут царить апатия и распущенность?
– Разве смерть не благо? Разве не она определяет ценность нашей жизни, минута за минутой, год за годом?
– И много других вопросов.
– Разве этого достаточно – жить немного дольше благодаря современным технологиям? Нужно ли продлевать жизнь еще, еще и еще?
– Разве избыточная, тестообразная людская масса не обесценивает новейшие достижения науки? Зачем это допускать?
– Разве бессмертие, в буквальном смысле слова, не умаляет искусство – в том виде, в каком оно еще сохранилось, его шедевры, не превращает их в ничто?
– О чем будут писать поэты?
– Что сталось с историей? Что сталось с деньгами? Что сталось с Богом?
– И много других вопросов.
– Разве мы не помогаем населению бесконтрольно расти, увеличивая нагрузку на окружающую среду?
– Так много живых существ и так мало места.
– Не превратимся ли мы в планету, населенную горбатыми стариками, десятками миллиардов стариков с беззубыми улыбками?
– И как быть с теми, кто умирает? С остальными. Всегда ведь будут остальные. Почему одним сохраняют жизнь, а другие умирают?
– Половина людей меняет кухни, а другая половина голодает.
– Нам