Если принять за точку исторического перелома Вторую мировую войну, похоронившую тех, кто пришел из XIX века, можно заметить определенный сдвиг, некоторые изменения во взглядах романистов. До 1939 года писатели рассказывали об отрочестве как о времени субъективного кризиса: восстание против родителей и запретов общества, мечты о том, чтобы самим скорее стать взрослыми и делать то же, что и эти взрослые. После 1950 года отрочество рассматривается уже не как кризис, а как состояние. В некотором смысле оно определено как философский опыт, опыт работы сознания. Отсюда прямая дорога к экзистенциализму и открытию абсурда. В этой интерпретации отрочество есть необходимое состояние для современного сознания, раскрывающее трагичность человеческого существования. Всякое человеческое существо, само того не зная, проходит по пути философов, причем проходит интуитивно, а не осознанно.
Во Франции война и ее окончание разделили страну на два лагеря совершенно противоположных идей, которые разрывали семьи подобно тому, как дело Дрейфуса разрывало семьи бабушек и дедушек. Для молодых привычная шкала ценностей была разрушена. Дети не могли выступать против родителей, поскольку родители бросались от коллаборационизма[14] к Сопротивлению. Молодые люди стали больше заниматься политикой, чем до войны. Философские и социальные ценности (философия революции) взяли верх над ценностями эстетическими и моральными.
«В ней была та ускользающая грация, которая так тонко указывает, что момент наступил, пришло отрочество, когда сливаются две сумеречные поры – рождение женщины и уход из детства».
5 глава
Герои и модели
Кто же был героем для юношества до зарождения революционной идеологии с ее партизанами-подпольщиками и мoджахедами? Что предлагалось воображению подростка? Какова была модель для подражания?
Славу рыцарей, кондотьеров и полководцев унаследовали, вероятно, путешественники, мореплаватели и исследователи: от Марко Поло до Васко да Гама и Бугенвиля после Александра Македонского, Цезаря и участников Крестовых походов в Святую землю.
В эпоху Бонапарта научные достижения Гумбольдта оставили несколько в тени военную славу генерала. Бонапарт ревновал к Гумбольдту, который опубликовал дневники экспедиций, отправив их из Латинской Америки в Европу, где они имели огромный успех. О его открытиях говорили столько же, сколько о военных победах Бонапарта. Научная миссия, которая сопровождала экспедиционный корпус в Египет, захватила воображение юного