Откинувшись в спинку кресла, Вершилов устремил свой взгляд поверх очков в сторону посетителя.
– Я тебе для чего образец дал? – спросил он наставительно. – Я тебе дал, чтобы ты написал сообразно своей будущей должности. Исходя из текущей ситуации! А ты?!
– А я?
– Собрал всё в кучу… Помощник начальника младшего конюха. Ты же у нас кем идешь? Моим помощником… Так что вот так, потрудись переписать… Прошу принять на работу в качестве помощника главного прокурора… И перестань моргать – тошнит уже…
Взяв из лотка очередной лист, он прихлопнул его к столу ладонью, затем толкнул в сторону Татьянохи. Тот поймал его пальцем и, съежившись над ним и заглядывая в образец заявления, стал переписывать бумагу. Это был самый серьёзный и ценный документ в его жизни.
Прокурор с нетерпением ждал, когда закончится «урок чистописания». Приняв бумагу, он положил её перед собой, быстро прочитал, затем, щёлкнув ручкой, размашисто подписал. Остальные документы, к счастью, велись в электронном виде.
Распрощавшись с прокурором, Татьяноха вышел на свежий воздух, чувствуя, как страшно у него болит голова. Она просто раскалывалась.
Спустившись с крыльца, он направился было к машине, затем оглянулся, ловя взглядом окно своего нового работодателя. И тут вдруг подумал отчетливо: «Может, бухнуться в ноги Римову, прощения попросить – наверняка у того в отношении Кошкина свои планы давно созрели… Потому что Главный прокурор, хрен посинелый, далеко заведёт при таком раскладе… Тут не надо брезговать никакими средствами, потому что каша заваривается большая…»
Будущая жизнь представлялась для него теперь в сплошном тумане. Прокуратура. Документы электронные, в которых он, хоть и юрист, ни черта не смыслил. Добегался, кажись…
Глава 4
Как и было обещано, в двенадцатом часу ночи Кошкина, Катеньку и её отца доставили на машине к тому же месту, откуда перед этим забрали, то есть к дому. Кошкин отворил дверь подъезда. Внутри оказалось довольно просторно. С потолка второго этажа на длинном стержне свисала сверху массивная люстра, а кверху вдоль стен вели каменные ступени, огороженные массивными перилами. Пропустив впереди себя своих новых друзей, Кошкин отпустил из рук дверь – та плотно прилегла к косяку и глухо щёлкнула.
Поднявшись по ступеням, они остановились на площадке, огороженной кручеными железными прутьями. Дверь квартиры оказалась приоткрытой, было слышно, как Машка с кем-то говорит голосом Кошкина. Владимир не ошибался – это был не единственный случай, когда Машка говорила с чужого голоса.
– Проходите, не стесняйтесь, – сказал Кошкин, распахивая перед гостями дверь. Пропустив гостей, он вошёл сам. Машка стояла в конце прихожей. Кошкин подошёл к ней и вырвал из рук телефон.
– Опять ты за старое? – сказал он недовольным голосом. – А то что дверь нараспашку, так это же нам невдомек…
– Это Софья Степановна! – огрызнулась Машка и посмотрела в сторону гостей. – Опять приходила, дверью стучала – вот и осталось открыто.