Палата была рассчитана на троих больных. Сын её лежал посередине. Его соседи поздоровались и тихонечко вышли, оставив их наедине. Он лежал с перевязанной головой, с закрытыми глазами, а из-под одеяла торчали прозрачные трубочки, которые были спаяны с такими же небольшими ёмкостями, стоявшими на полу. Сыночек, сыночек, – погладив по руке, позвала она его. Он открыл глаза и стал смотреть на неё. Тебе, наверное, больно, не говори нечего, лежи… В ответ он почему-то шёпотом произнёс: Здравствуй, мама. И, не моргая, продолжал внимательно смотреть на неё. Ты прости меня, -всё так же шёпотом продолжил он, – прости…не слушался я тебя. Из глаз его потекли слёзы. И у неё брызнули и градом потекли по лицу. Ведь миллион раз говорила тебе, не пей, не пей! Не лежал бы сейчас здесь, – так же тихо, сквозь слёзы отвечала она. Всё молчу, молчу, не то я, наверное, сейчас говорю. Всё хорошо будет, полежишь, поправишься, – продолжала она, при этом не переставая гладить его руку. Мама, жить то как хочется и умирать не хочу…Она перебила его: Да ты что такое говоришь! Обязательно будешь!..
Но договорить им не дали. Видимо, услышали разговор и в палату зашёл сам доктор: Я Вам зачем разрешил пообщаться, чтобы Вы пациенту настроение подняли, а Вы что делаете? Нельзя ему волноваться! И, обращаясь к ней: Всё, свидание окончено, придёте вечером в часы приёма. Она тихонечко привстала со стула, поцеловала его, вечером приду, жди. В он ответ только глазами моргнул и они вышли вместе с врачом.
Да только не суждено было этому случиться. Он умрёт, не дожив несколько часов до положенного свидания. Об этом она узнает от больничного дежурного, который с десятого раза смог дозвониться до неё, чтобы сообщить это трагическое известие. А она в это время разговаривала с дальними родственниками, рассказывая им, что случилось с сыном.
Трудно, скорее невозможно передать, донести, излить то, что она почувствовала в тот момент. Как в голове крутилось, что это может ошибка, перепутали. Как сознание цеплялось за каждую мелочь, пытаясь доказать обратное. Тщетно. Случилось то, что случилось. Через какое-то время она соберётся, умоется. Тщательно скроет на лице остатки боли и пойдёт переодеваться. Наденет всё чёрное, вызовет такси и поедет к моргу.
Сами похороны, собирание каких-то бумаг и другие моменты она толком не запомнила. Единственное, о чём попросила, чтобы похоронили рядом с отцом -благо место свободное было и была возможность это сделать. Как и не показала на людях ни одной слезинки, как и ни один мускул не дрогнул на лице даже тогда, когда гроб с сыном опускали в землю. Только повернула голову к могиле мужа и с отчаяньем так сказала: Вот и сына к тебе привезла, рано правда, ты уж присмотри за ним… и замолчала… Всю боль держала в себе, внутри плакала и кричала, выла от безысходности и каталась по земле, но никто этого не увидел и не услышал. Позже за поминальным столом пришедшие подметят,