Это помещение у них в торце коридора, туда я и побежала.
– Тут я… – раздалось откуда-то снизу, едва я достигла цели.
Напротив туалета у Черновых находится громадный шкаф-купе с дверцами-зеркалами. Я осторожно отодвинула дверцу. Первое, что я увидела, это голые коленки. Моя подруга сидела в углу шкафа и, клацая зубами, смотрела на меня. Без косметики, с мокрыми волосами…
– Да что стряслось? Почему у тебя волосы мокрые? Вылезай!
– Где он?
– Вадик? Внизу… лежит. На вас напали?
– Кому мы нужны, чтобы на нас нападать? Это он на меня напал, сволочь.
К моей подруге постепенно возвращалось присутствие духа.
– Вадик? – переспросила я как попугай.
– А кто же еще? Он меня чуть не утопил.
– Где?
Я решила, что «чуть не утопил» – это образное выражение. Облил чем-нибудь. У Черновых это запросто – схватить вазу со стола, запустить ею в спутника жизни. Только знай уворачивайся. Скандал до небес, на другой день – любовь до гроба.
– В ванне, – угрюмо пояснила Ксюха. Трясущимися руками она достала из комода фен.
Я сушила подруге волосы и пыталась добиться от нее деталей. Подробностей. Ксюха же находилась в заторможенном состоянии. Из ее скупых замечаний сложилась следующая картина.
Ксюша приготовила для мужа романтический ужин при свечах и ждала его при всем параде. Она пыталась внести в их отношения ноту романтики, о которой читала в модных журналах. Вадик по какой-то причине к обещанному сроку не явился, а приехал поздно и на бровях. Он уже с кем-то где-то поужинал. Ксюша наверняка стала его этим попрекать, говорить, что она даже ванну ему приготовила и, как дура, три раза меняла воду с пеной.
Тут он и схватил ее, как котенка, и сунул в эту ванну, и окунул с головой, и, может быть, даже не один раз. Ему это ничего не стоило, поскольку Ксюша рядом с ним как Моська рядом со слоном.
– Я нахлебалась воды, понимаешь? Если бы у него мобильник в кармане не зазвонил, я бы на дно пошла!
– А что было потом? – осторожно спросила я.
– Потом? – Ксюша задумалась. – Он спустился вниз и что-то орал оттуда, снизу, а я спряталась. Я тебе из шкафа звонила.
Я молчала.
– Останешься у нас сегодня? – тихонько пискнула моя подруга. – Я его боюсь!
– Он уже ничем тебе не навредит, – задумчиво проговорила я. – По-моему, он того…
Ксюшка уставилась на меня чистыми глазами обиженного ребенка:
– Того?
– Ну, он… не производит впечатления живого…
Мы спускались вниз, боясь скрипнуть лестницей. Трудно было избавиться от ощущения, что, кроме нас и распростертого внизу Вадика, в квартире имеется кто-то еще. Не дойдя до низа, перегнулись через перила и уставились на лежащего. Бритый череп Чернова блестел, отражая блики огня. Рукава пиджака почти высохли. При мысли, что придется снова перешагивать через ноги в ботинках,