На память пришло время, когда ханы ордынские просили у него, великого князя московского, защиты от хана Тамерлана, железного хромца.
Он, московский князь, понял, какая опасность нависла над Русью. Могло повториться второе нашествие, и тогда российский люд на многие века окажется в неволе.
И он, князь Василий Дмитриевич, с благословения церкви собрал воинство со всех удельных княжеств, выступил против Тамерлана.
К счастью, Тамерлан дальше Ельца не пошел. По слухам, этому воинственному хану принадлежали слова: «Бедна страна Русь, вернусь я в Самарканд и поищу земли богаче».
Приподнялся Василий Дмитриевич на локте, поглядел в оконце. Оно снегом залеплено. Подумал, надобно велеть дворецкому, чтоб девок послал стекольца почистить.
Вздохнул. Вспомнилась та зима, когда война с Тверью была. Тверичи на лыжах к самой Москве подступили. Их ратники на виду Кремля появились. Спасибо, брат Юрий в ту пору в Угличе сидел, поспел с дружиной, отразил тверичей.
Ноне притихла Тверь. Да надолго ли? У них пора межкняжения закончилась, тверской князь Борис Александрович второе лето, как власть к рукам прибрал. Каким-то он князем окажется? Не доведи бог в деда пойдет, нелегко будет Москве совладать с ним…
И мысль внезапная обожгла, соглядатаи донесли, князь не послов своих отправил искать у великого князя литовского союза, сам в Вильно отправился. Живуч же Витовт, на восьмой десяток перевалило, а неугомонен. Спит и видит себя королем великого государства Литовского. Слух был, к императору гонцов слал, чтоб на королевство его венчали. Однако Ягайло, король Речи Посполитой, не допустил до этого.
На память пришло, как за Софьей, невестой своей, бояр в Вильно посылал, тогда Витовт похвалялся, будто шутил, однако за той шуткой истина крылась. Говорил Витовт, князь московский, де, от меня жену получает, однако пусть ведает, я за дочь дорого возьму…
Верил, когда на Псков войной шел, что московские полки с ним стоять будут. Не ожидал, что он, Василий Дмитриевич, псковичам и новгородцам плечо подставит.
Мысль на жену Софью перекинулась. А Софьюшка, хоть и Витовтовна, а крепка в вере православной оказалась и Москве привержена. Теперь, когда по всему чувствуется, уходит жизнь от него, Василия, а великое княжение московское наследует его десятилетний сын Василий, Софья ему надежной помощницей и наставницей будет. Коли надо, она и отцу своему Витовту отповедь даст. Да и бояре верные с Василием останутся: тот же доблестный Федор Басенок, Ряполовский, Старков, Михайло Борисович Плещеев. Он и дела посольские улаживать умеет. Лучшего советчика, чем он, не сыскать, хитер и изворотлив.
Василий Дмитриевич насторожился. Так и есть, снегирь, пташка божья, под окном зачирикал. Видать, к оттепели. Улыбнулся.