Все время вперед!. Елена Сафронова

и в моче (…). Вооруженный некими выводами, нацарапанными натуральной каббалистической письменностью в школьной тетрадке, он пошел записываться в кружок «Юный химик» харьковского Дворца советских школьников. Молодому преподавателю сказал полправды: что хочет понять, как устроена лечебная косметика. Что собирается лично смешивать кремы, чтобы продавать маминым подружкам и учительницам в спецшколе, по примеру великого Бенвенутти, конечно, не анонсировал. Руководитель кружка хмыкнул со скептической ноткой: мальчишки к нему шли охотно, только интересовали их не бабьи притирания, а то, чем бредят защитники отечества – порох и взрывчатые вещества. Впрочем, то, что стояло перед молодым либеральным химиком, на мальчишку походило косвенно: первичные половые признаки были, ясное дело, скрыты под джинсами солидного размера и джинсовой же рубашечкой, а вторичных на физиономии типа сдобного блина не наблюдалось. Худые, ершистые парни кучковались в углу учебной лаборатории и скалили зубы над Бареткиным. Но химик проявил свой либерализм… не в добрый час. Записал Броню в кружок и дал разрешение провести химический анализ поскребышей маминого крема. А он, мол, вернется вскоре и проверит.

      Никто никогда не рассекретил, как это удалось Броне – по всей вероятности, он перепутал какие-то реактивы, в силу ярко выраженной правополушарной ориентации; не исключено также, что ошибиться ему помогли юные взрывотехники, – но когда из дверей лаборатории повалил густой черный дым и достиг ноздрей химика, курившего на заднем дворе Дворца в компании смазливой руководительницы кружка бальных танцев, преподавателю, бедолаге, рыпаться было уже поздно. Коридоры всех этажей дворца были забиты смоляным удушливым дымом. Раздвигая дым руками вслепую, химик рывками продвигался к лаборатории и внезапно налетел на нечто еще более плотное и клубастое. Директор Дворца советских школьников, заслуженный работник народного образования, перемещалась в направлении химической лаборатории с ревом сирены атомохода «Ленин». Габариты у нее были примерно те же, что у атомохода, и химик никак не мог ее обойти.

      В лаборатории обнаружился Броня, смиренно стоявший около термошкафа, изрыгавшего адское зеленое пламя и страшенный дым. Никого больше в комнате, разумеется, не было.

      Директриса схватила под одну мышку Броню, под другую – руководителя кружка и поволокла обоих в свой кабинет с чередующимися угрозами: «Вы мне будете объяснительную писать!.. В школу напишу! Без премии оставлю!.. Родители за все заплатят! Вырастили идиота!.. С волчьим билетом пойдете!.. Три шкуры лично спущу! В сельский клуб не устроитесь! Улицы мести!» – пока не углядела сквозь дымовую завесу вахтера и не затрубила пуще: «Дворец горит, а он ни ухом, ни нюхом! Ну-ка, живо тушить! Пожарных зови, дурак! Что сидишь, как сосватанный?!».

      – Как фамилия?! Кто родители?! – трясла директриса Броню, едва закрыв за собой дверь своего кабинета. – Позвоню сейчас отцу на работу, вызову сюда! Пусть сначала поглядит,