Первый успех Гюго стал также поворотным пунктом в истории его отношений с близкими, не в последнюю очередь потому, что он откровенно превзошел удрученного Эжена. Средний брат тоже сочинял стихи и состязался с Виктором за любовь матери. 26 августа 1817 года Абель послал генералу в Блуа «дерзкое» письмо. Он объявил: в пятнадцать с половиной лет Виктор удостоился «похвальной грамоты» (буквально «почетного упоминания» – mention honorable) Французской академии. Буквально это было правдой: ода «упоминалась» на публичном собрании академии, что, разумеется, было «почетным», но похвальной грамоты Виктор в тот раз не получил. «И тем не менее, – писал Абель, – вот каковы дети, которых вы преследуете с такой яростью». Ради объективности Абель советовал отцу прочесть последний номер «Журналь де Коммерс», откуда он узнает, что «не только поприще военного способно принести славу».
Если бы генерал Гюго в тот день просмотрел «Журналь де Коммерс», он увидел бы там обвиняющий перст, направленный на него: «Какой суровый цензор не растрогается, узнав о пятнадцатилетнем мальчике, который пишет стихи и посылает их на конкурс в академию, надеясь, что их похвалят?» Анонимный автор, чей стиль подозрительно напоминает стиль Абеля Гюго, сообщал о том, какое удивление и радость испытали читатели, но в основном читательницы. Виктор подробно описал свои чувства после того, как прочел о трагической участи Дидоны в «Энеиде». Его ода стала идеальной, ничему не угрожающей виньеткой сентиментального молодого человека, которому знакомы смутные тревоги. Сердце сжималось при чтении строк:
Мое сердце тает; теперь оно стремится разделять
Те беды, которые испытает когда-нибудь потом.
Успех Гюго стал моральной победой над отцом, и казалось совершенно нормальным, что первый отзыв на его творчество принял именно такую форму – критика в сочетании с практическим советом по воспитанию детей: «Родители, которые вырастили сего ученика Вергилия… понимают, с какой заботой и нежностью следует воспитывать это милое и невинное создание. Оберегайте его от тех страданий, которые поедают время и сердце, от строгостей, которые губят талант, не давая ему расцвести в полной мере, и вы, может быть, взрастите последователя Мальфилятра[6]».
Неизвестно, как отнесся к успехам Виктора генерал, но после того он, судя по всему, больше прислушивался к просьбам сыновей. Им позволили изучать право – иными словами, получить свободную профессию и записаться в университет, а время от времени посещать и амфитеатр Сорбонны.
Официально признанный чудо-ребенок начал литературную карьеру, не дожидаясь освобождения