на ночлег у кого-то на веранде и с утра направили на дорогу – ловить попутку. Попутка нашлась удивительно легко, да еще какая лихая: два грузовичка с арбузами направлялись в сторону Киева, водители легко согласились взять нас с собой. Частично их добродушие вскоре объяснилось: оба шоферюги были до изумления пьяны! Машины катили от обочины к обочине, но после остановки и небольшого отдыха движение выровнялось. Выяснилось, что водители с машинами, находясь в командировке, «заблудились» на бескрайних украинских дорогах, завели себе под Херсоном знакомого баштанщика, снабжавшего их арбузами, а в Умани – вдовушку, которая забирала у них арбузы, поила самогоном и привечала всячески, и второй месяц ребята катались туда-сюда, стараясь не думать о неизбежном возвращении. Так и доехали мы с ними до Умани, вволю наевшись арбузов с черным хлебом. Здесь наши пути разошлись: ребята отправились к вдовушке, а мы попросились ночевать в ближайшую крестьянскую хату. Хозяева – молодая крестьянская пара с ребенком – приняли нас приветливо, разрешили спать на сеновале и пригласили разделить с ними их ужин – краюху грубого домашнего хлеба, луковицу и кринку парного молока. Эх, не убереглись мы с Володькой, польстились с голодухи на вкусную крестьянскую еду, не приняли во внимание свои нежные городские желудки и в результате имели очень беспокойную ночь… Тем не менее с утра уже вышли на шоссе и вскоре уже катили на попутке в сторону Киева. Я не помню в деталях, но очень живо могу себе представить выражение лица моих тихих провинциальных киевских родственников, когда два здоровых загорелых оборванца ввалились в их чистенькую квартиру на Крещатике…
О друзьях
Читателя! Советчика! Врача!
На лестнице колючей разговора б!
Осип Мандельштам
«Если бы у нас не было знакомых, мы не писали бы им писем и не наслаждались бы психологической свежестью и новизной, свойственной этому занятию» – этой цитатой из замечательного текста (О. Мандельштам, «О собеседнике») я хотел бы начать разговор о моих друзьях. Мне повезло с друзьями. Их у меня в жизни было много, и ни одного скучного! По-видимому, исходившие от меня, особенно в молодые годы, симпатия и эмпатия облегчали сближение мое с самыми разными людьми, а кроме того, свойственный мне некоторый добрый артистизм давал возможность изобразить эмоции, нужные для собеседника, которых, может быть, в этот момент я и не испытывал. Во всяком случае, на больших сборищах по случаю дней рождения, которые происходили у меня традиционно, с доброй руки моей мамы, собиралось у меня в лучшие времена до ста человек и больше и, полагаю, все находили себе не только собутыльника, но и собеседника (в том числе и в моем лице).
Меня всегда привлекали талантливые, яркие, но непременно добрые люди. Злые по характеру, пусть даже талантливые (а такие встречаются нередко), меня отталкивали, и, если в процессе общения обнаруживался в человеке этот недостаток, я почему-то сразу терял к нему интерес. Среди моих друзей, впрочем,
