Спас меня участковый. Видимо, его вызвала продавщица. Он подошел сразу ко мне, крепко взял под руку, отвел в сторону.
– Ты пиво купил?
Я кивнул.
– Пошли. Хулиганство оформлять будем.
…В «обезъяннике», куда обычно собирали алкашей и бомжей, я сначала долго не мог прийти в себя от такого поворота собственного сюжета.
А потом стал смеяться. Я понял, что многого в этой жизни еще не знаю. И не только потому, что ничему и никогда не учился – просто потому, что жизнь не вижу, хотя и смотрю на нее.
Я понял, что жизни, как любой науке, надо учиться.
И я стал учиться жизни.
Хренов
Фамилия его была – Хренов. Звали Тихон. Родители были такие – любили старые русские имена: Тихон, Краса (так звали его сестру). А нового ребенка собирались назвать Виолончель. Во-первых, потому, что доктора даже с новыми технологиями не смогли определить пол – два разных сеанса дали разные, поло-противоположные результаты, а третий и вообще неприличный. Во-вторых – потому, что бабушка и дедушка были музыкантами-виолончелистами. Хотя дедушка играл на барабане, кажется, но считалось – на виолончели. Из уважения к бабушке: она умерла раньше.
Нового ребенка не получилось, получился выкидыш. Оказалось – их было двое. Мама сильно переживала: как же для второго не придумали имя?! Так и скончалась, мучая себя. Отец ее недолго пережил: спился. Ну, что делать…
В общем, Тихон Хренов.
В школе ему дали два прозвища: Тихон Хренников в честь известного композитора – для тех, кто понимает, – и Тихоня Хренов – потому что не высовывался. Никогда руки не поднимал, к доске не просился, никогда не откликался на «Кто готов к ответу?». Но всегда все знал, причем знал на «пять», а отвечал на «четыре». Чтоб не высовываться.
Так и жил до выпускного класса Тихоней.
В выпускном или сразу после (очевидцы говорят разное) плоть его взбунтовалась, и он изнасиловал девочку. Ладно бы – одноклассницу, а то ведь – студентку, будущую медичку! Как он это сделал – не рассказывал, не рассказывала и она. Только стыдливо роняла руки. История стала известна, его хотели посадить, но богатые родители девочки поставили условие: не станем настаивать, если женишься! Он подумал. Женитьба – процесс обратимый, можно и развестись, в Советском Союзе живем. Согласился. И тут – коса на камень: она сказала: «Я за него выйду только в гробу!» В смысле – «В гробу я видала такого жениха!» Уперлась – и ни в какую.
Свадьба не состоялась.
Ее родители, чтобы избежать кривотолков и сплетен – благо, были богатые, – переехали в другой город и другой регион. Вместе с ней, конечно. Следов и писем не оставили.
А он, немного подумав, понял: изнасиловал ту, без которой